Вспышка. Вибрация.
Теперь вибрирующая вспышка.
Эрегированное небо пульсирует светом и с предвкушением ворчит, горячо дышит. Кажется, что окна запотевают снаружи.
Небо расслабилось и рвануло ливнем. Теперь и одна единственная лампа в доме, над письменным столом, перехватила пульс неба – трещит, вспыхивает, на мгновения угасает и снова загорается. Комната вокруг бьется сердцем неба. Она сжимается и разжимается. Сжимается и разжимается в свободном, одному небу понятном ритме, полностью ему подвластная.
Погода испустила громовую волну, и лампочка, что пряталась над столом, посчитала лучшим погаснуть совсем. Комната мгновенно сжалась, пропала.
Свеча-надежность засветилась на столе, как её и учили много веков тому назад. И комната вся стянулась в одну точку. Свеча – центр. Вся мякоть летней ночи словно оказалась привязанной к фитилю. Тысячи золотистых ниточек, крошечных канатиков раскинуты вокруг фитиля и тянут к центру каждая свой кусочек темноты.
Эту свечу не волнует плюющееся небо за окном. Мне вообще думается, что она не может слышать, что она глуха в своей древности. Она - как те глухие шарманщики на ярмарках жизни, что привязаны к своему инструменту сегодняшней нуждой и вчерашней любовью.
У этого огонька свой мир, свой купол. Именно купол… разноцветного цирка – большой, мистический и самобытный. Мне так думается потому, что я до сих пор не могу перестать верить в когда-то случайно услышанные слова: «Случается - кругом бушует и не видно покоя.… Если тогда разжечь тьму одной единственной свечой, то можно увидеть, как сто один канатоходец шагает по своей дорожке от свечи – в неизвестность».
Автор:Людмила Вожакова.