отодвигаешь свою кровать, а там самый любимый ластик, которому уже несколько лет и непонятный безобразный рисунок. а ты понимаешь, что хотела нарисовать её, написать о ней и несёшь это внутри ещё год, пока чувства не выплеснутся на обратную сторону этого рисунка и ещё десятки листов бумаги.
дворники на стекле машины во время начинающегося дождя. а потом идёт сильный ливень, вокруг всё серо-зелёное, а ехать ещё 15 минут. вокруг огни, огни, огни. и люди, укутанные в капюшоны спешат домой. а плеер разряжается именно в тот момент, когда машина тормозит у самого подъезда.
идёшь спать в расстроенных чувствах, зная, что просто пролежишь всю ночь с закрытыми глазами, боясь каждого шороха. а на подушке ещё 300 страниц, на которых в очередной раз умрёт Том Реддл, и всё вроде бы так просто и легко по сравнению с их миром.
зонты. никогда ими не пользовалась и шла с открытой шеей, потому что волосы так вьются, что лучше их собрать.
длинные яркие сны, в которых за час протекает вся жизнь.
хорошая книга, которую только что закрыла, потому что прочитала. внутри так приятно и грустно, будто мир закончился.
запотевшее стекло автобуса.
неожиданная мечта, в которую провалилась, когда ехала в автобусе или сидела на скамейке и ждала кого-то.
последний взгляд на вокзал города, из которого уезжаешь.
теплый плед. и никаких комментариев
красная шерстяная нитка, которую натаматала на запястье месяц назад и до сих пор ты одна ее не снимаешь.
паста в авторучке, заканчивающаяся именно тогда, когда поставила последнюю точку в своей очередной страничной повести.
улыбка, в которую пытаешься вложить все, что хочешь сказать, и тебя действительно понимают.
гусиная кожа, шерстяные носки и особая многолетняя кофта, вселившая в себя все запахи воспоминаний в середине мая.