Ну вот что значит нечем больше заняться. Cмеялась, пока писала.
--------------------------------------------------------------------------------
На улице было градусов одиннадцать, трава была белая от инея и тонкого снега, а из-за молочно-белого тумана из окна был виден лишь покосившийся деревянный заборчик. В доме же горел свет, и было тепло, правда из-за трещинки в раме одного окна постоянно трепетала кремовая занавеска в мелкий красный цветочек. Между двух окон стоял, прислоненный одной своей стороной к стене, маленький деревянный стол, похожий на те, что стоят в кафетериях. Прямо над столом висела маленькая настенная лама без абажура, ее, до трогательности крохотный плафон, по форме напоминал пламя свечи.
За столом сидели двое. Один - мужчина в меховом жилете и рубашке с красным древнерусским узором на горловине, неестественно седой, с наполовину серой волнистой бородой и вросшими в нее усами. Широко расставив ноги, своими мощными ладонями, словно врастая в колени, он смотрел на стол, будто чего-то ждал. На столе же стояла одна единственная чашка с блюдечком. Она смотрелась как-то не к месту, слишком шикарно для простого стола и простого мужика, обделившего ее взглядом. В свете ночника она поблескивала своими золотыми краями, снаружи расписанная розовыми цветами, похожими на пионы, а внутри все так же неуместно блестели нарисованные золотые птицы. Чашка стояла так ровно, что один мужчина мог видеть изнутри одну птицу, другой - вторую, если бы, конечно, хоть один на эту чашку смотрел. Второй мужчина был немного тоньше первого, в нем не было той плечистости, не было его широких плотных ладоней. От этого он выглядел немного младше и слабее. Он смотрел в пол, поверх оттопыренного вверх носка левой ноги, на которой красовался коричневый лапоть. В свете лампы его черные волосы на затылке блестели желтым. Через весь лоб, итак не очень большой, свисал светло-русый вихор. Мужчина поднял голову вверх, так, будто у него затекла шея, и постороннему наблюдателю, если бы в комнате хоть кто-нибудь еще был, стали бы отчетливо видны его молочно-голубые глаза. Мужчина удивленно посмотрел на мотылька в ночнике, будто ничего похожего в жизни не видел. Затем, чтобы ему не мешать, перевел взгляд на угол потолка, где висела хрупкая деревянная полочка с чем-то черным и мигающим на ней.
За дверью послышались хрустящие, уверенные шаги, оба мужчины сразу посмотрели на дверь, но им пришлось ждать еще секунд 10. Когда дверь отворилась, и в маленькую комнату уверенно вошел высокий улыбающийся мужчина в очках, старой ушанке и совсем новом синем пуховике, который был немного ему великоват.
- Ну что, я пол площадки оббегал, ни в одном пищеблоке (он так ярко сказал это слово “пиЩЩЩиплок&rdquo ;) ничего не было не было, -он поставил на стол мокрую бутылку со смешанным в ней молоком и водой (очень было похоже на самогон) и стал снимать толстые лыжные перчатки. Он вдруг уставился на чашку.
- Ребят, а че это чашка из сервиза Бурбонов здесь делает? Отдайте ее Наташе, они в четвертом павильоне про Людовика 14 снимают. Ладно, - он обернулся на дверь, его очки тотчас же запотели, а уши от шапки смешно закачались по воздуху, - Эй, Наташ! Ната-ааааш!
С “улицы”, перегнувшись через дверную раму, появилась миниатюрная Наташа в черной футболке “Король и Шут” поверх бирюзового корсета. На голове была высокая припудренная прическа, из которой торчали искусственные соловьи. Она вопросительно кивнула.
- Маш, кто у вас дофину Франции играет?
- Катя Соломина.
- Вот ей и передай, - он двумя пальцами взял чашку, и, заметив в ней что-то притянул к носу понюхать, - Ну ребяяяята, - он, улыбаясь, сморщил лоб, - что ж вы из китайского фарфора “Колу” пьете?
Он отдал чашку Наташе, она побежала в четвертый павильон, отчего ее многослойная юбка с лентами немного задралась и стали видны болтающиеся шнурки от кед.
Мужчина в очках посмотрел на черноволосого.
- Саш, у тебя волосы из под парика торчат. Поправь.
Саша послушно убрал со лба русую прядь.
- Антон Сергеевич…
- Знаю, - мужчина вынул из кармана своего огромного пуховика баллончик спрея и прыснул на мотылька в ночнике, - готово.
Он подошел к противоположной стене, и с полочки, на которую минуту назад таращился Саша, он же Емельян Пугачев, снял небольшую переносную камеру.
-О, как раз зарядилась, - довольно улыбнулся он, - ну что, ребята, реквизит готов, - он хлопнул по еще не нагревшейся с холода бутылке, - будем снимать?