До меня только сегодня дошло, что почему-то в основном, все люди, характеризуют слово «одиночество» со словом «холод».

Моё одиночество совсем другое. Оно теплое, сумеречных тонов, с холодными сухими ладонями.

Моё одиночество, немного придурковатое, такое. Оно не умеет расстраиваться.

Если ему становится совсем плохо, оно лишь всхлипнет пару раз. Оно как шершавая, старая пластинка. Оно пахнет безысходностью. Таким чувством, знайте, когда полный контакт лист народу, а тебе ну совсем, совершенно некому написать.

Такое чувство, когда идешь медленно, а потом резко срываешь на бег, и сломя голову несешься, перепрыгивая, огибая преграды на своем пути. Несешься, и тебе кажется, что так долго, так много времени прошло.… А на часах всего одна. Одна единственная минута. А ты уже задыхаешься, опираясь ладонями в колени.

Мое одиночество, это моя фоновая песня. Такая грустная ностальгия, и что-то внутри кричит…

Мое одиночество, очень жадное. Оно хочет быть в три раза теплее. В пять раз больше. В десять раз сильнее. Но я еще могу, рассердится, и рявкнуть ему: «Подвинься! Дырку над тобой в небе!» Оно так лукаво на меня посмотрит, и подвинется. До вечера. Так, что перед нашей встречей у меня еще полно времени! Полно времени, чтобы разрабатывать мышцы лица – улыбаться.

Я по жизни была совой. По той жизни, которую не делила, со своим одиночеством. Сейчас же я воинственно вскакиваю в пять утра, и несусь куда-то, что-то делать, бегу, передвигаясь крайне медленно.

Моё одиночество.. Это старые, нежные логи, где-то в недрах захламленных системных папок.

Моё одиночество, это постоянная ложь, на вопрос: Как дела?

Оно куда-то рвется, и такое ощущение, что сильно устает после этих рвений. Как будто долбится головой об каменную стену, это мое глупое, ненасытное одиночество.

А мне.. Мне, наверное, остается только наедятся, что когда-нибудь оно все же расквасит себе лоб об эту стену, окончательно и бесповоротно.

Мне, наверное, только и остается… ждать.