Выбивай из меня такты, разбивай меня на слоги, буквы и фоны. Заставляй меня уповать со свечой на отключенные телефоны. Выпотроши меня, сделай слабой, дай несколько капсул, залей водой. Каким бы ублюдком не был, ты всё равно безнадёжно мой.

Фотографируй меня в истерике, и будет что рассказать потом. Как дверь разбивалась на трещинки, а я пряталась за котом. Ты поймаешь меня с поличным, обещаю, лет через - дцать, а сейчас никто не способен меня вот так, как ты, целовать.

И так убивать меня не способен в этой жизни, увы, никто. Тебя запишут как самого сладкого киллера, прямо в историю, лет через сто.
А потом, вероятно, выпишут, побоятся её запятнать. Только я им шепну на ушко, как ты пятнаешь мою кровать.

Невыносимо, болезненно, ласково, ты убиваешь живое во мне. Кто-то мне говорит, спокойно, это делает только сильней. Я же знаю, в один прекрасный соберусь и свалю домой, но каким бы ты сволочью не был, всё равно потрясающе мой.