Растирая сон между пальцами, холодными руками разглаживаю мятое лицо.
Легонько сдуваю дрему, которая засела в разрисованных линиями ладонях.
Отмахиваюсь от навязчивой лени, накидываю куртку сверху серого халата, спускаюсь вниз, через окно, спотыкаясь о мокрые ветки тополя.
Я иду вперед, смотря вниз, и топчу огромные белые буквы любви, которые кто-то начертил на асфальте. Мои ноги всего на минутку остановились, но я этого не заметил, и двинулся дальше, переступая через муравьиные тропы. Где-то наверху, листья соприкасаются с поверхностью, линяющей краской, стены. Они создают шум, и впечатление далекого разговора, двух мало знакомых, не понимающих друг друга людей, исходящего из далекого раскрытого окна. Я чувствую плотный запах зелени, немного прибитый пылью и маленькой капелькой солнца, которое сегодня так плотно затянула серая каша облаков. Вот бы взять деревянные доски, и заколотить его к чертям! Чтобы через тысячу лет, какой-нибудь двоечник-герой будущего, расковырял в этих досках дырку карандашом, и увидел что-то огромное и неизведанное, что-то такое, что повергло его в ужас и восторг одновременно.
И тогда бы он забыл рассказать о том, что увидел, потому, что все его чувства вдруг возросли бы втрое, и слов выразить их у него просто было бы недостаточно.
Но все, всё равно, ощущали, что между парящего везде, похожего на мазут, электрического света, скользит лучик настоящего.
Солнце на мгновение показалось из-за плотной пелены туч. Я сидел на огромном и таком маленьком вулкане, которые совсем оброс щетиной травы.
Я ловил руками бабочек, и они тут же засыпали у меня на ладонях, из-за дрёмы, которую я так и не сдул до конца. Мне тогда показалось, что я их убил. Но потом, я видел, как некоторые из них, цепляясь длинными лапками за краешек травы, поднимаются на самый, острый вверх, и, встряхнув крылья, будто на них была вода, улетают вдаль, смешно так, зигзагом.
Я пускал лиловые кольца лавандового дыма, приоткрывая рот в забавную букву «о». Мои кольца, они очень слабые, тут же рассеиваются, так и не достав хотя бы до листьев орешника, который величественно возвышался надо мной. Мне это не нравилось, и поэтому, я вскочил и побежал вниз. Я хохотал. Мои ноги, отрываясь от земли, вторили мне, и весело подпрыгивая, бежали вперед. Я не боялся упасть, мне казалось, что еще чуть-чуть, и я оторвусь от земли, и тогда держись небо! Я скину с тебя одеяло, и ты останешься нагим, открывшись чужим взорам, а потому застесняешься и зарумянишься, покрывшись фиолетовой, розовой и красноватой коркой по краям. А я буду любоваться тобой, нагло фотографировать, и вырисовывать твои черты у себя в блокноте, а ты совсем растеряешься по этому поводу, и вдруг погаснешь. И это будет так неожиданно, даже для тебя самого, что ты покроешься желтыми пятнами звезд. И эти пятна-звезды будут такими яркими, что мне лишь останется открывать и закрывать рот от удивления, и побежденным тобою направится к себе в спальню, забравшись по уже сухим веткам тополя, об которые я сегодня так радостно спотыкался. Мне останется закрыть лицо руками и, помяв его, отрубиться, сладко вцепившись в мякоть подушки.