Ты снова можешь позвонить в два часа ночи, в три… Или не позвонить долго-долго… Ты можешь. Но в каждом звонке телефона я почему-то ищу тебя. И когда ты позвонишь на самом деле, я немедленно скажу: «Конечно», и начну лихорадочно собираться, рвать чулки и не красить губы, потому что обязательно буду упоенно целоваться с тобой. Я выйду на дорогу, навстречу тебе, не в силах дождаться, пока твоя машина остановится у подъезда. А потом уже в ней, в машине, буду смотреть тебе в глаза и врать, что мы просто едем развлекаться, будем веселиться, а потом легко и свободно расстанемся, не назначив следующую встречу. И я буду снова целую вечность ждать твоего звонка.
Ты снова можешь позвонить в два часа ночи, в три… Или не позвонить долго-долго… Ты можешь. Но в каждом звонке телефона я почему-то ищу тебя. И когда ты позвонишь на самом деле, я, еле сдерживая подступившие слезы, скажу: «Как замечательно, что ты позвонил. Как замечательно, что можно так здорово веселиться с человеком, от которого совсем не зависишь». И снова буду тебе врать, потому что ты говоришь, что не хочешь этой взаимной привязанности, что мы никогда не сможем принадлежать друг другу, что между нами только секс и отношения тебе не нужны… Зачем ты делаешь мне больно?
Ты снова можешь позвонить в два часа ночи, в три… Или не позвонить долго-долго… Ты можешь. Но в каждом звонке телефона я почему-то ищу тебя. И когда ты позвонишь на самом деле, я, даже не надеясь, что ты поймешь, скажу: «Мне нужна твоя вещь. Нет, не подарок, а просто вещь, нужная тебе, которой я буду пользоваться, или книга, которую я буду читать и думать, что завтра смогу ее тебе вернуть, чтобы взять новую вещь, которая принадлежит тебе, и которую тоже нужно возвращать». И если у меня будет такая вещь, то, когда станет совсем больно от легкости и крылатости наших непрочных отношений, я смогу сама позвонить тебе и сказать: «Я хочу вернуть книгу». И пусть будет два часа ночи, и может, ты бросив всё, приедешь ко мне, и пусть мы всегда будем вместе: ты, я и твоя вещь…