Never hide

Ты забудешь его. Точно. Однажды это случится с тобой, ты может даже будешь не готова…Но когда-нибудь это произойдет..
Ты забудешь его, когда тебе будет уже все равно, где он и с кем, тебе будет просто интересно.
Ты забудешь его, когда только лишь при упоминании его имени у тебя не будет сжиматься сердце…
Ты забудешь его, когда вспомнишь прошлое с улыбкой, уже без грусти.
Только лишь потому, что будешь благодарна ему за то, что это было с вами.
Ты забудешь его тогда, когда будет играть ТА САМАЯ песня, а у тебя уже не будет на глазах слез… Просто красивая песня.
Ты забудешь его тогда, когда перебирая фотографии ты случайно наткнешься на ВАШЕ совместное фото… И улыбнешься…
И пожелаешь ему только всего хорошего…
Ты забудешь его, когда он поздравит тебя на День Рождения, а ты ответишь:
«Спасибо», без каких-либо лишних слов…
Ты забудешь его, когда тебе не будет мучительно больно и обидно, когда ты простишь его по-настоящему…
Забудешь, когда побежишь на свидание, но не к нему,
а когда он позвонит тебе,
Ты ты не спеша возьмешь трубку…спросишь, как у него дела…
Ты забудешь его. Многие через это проходят. Пройдешь и ты. Верь в себя. Верь себе.

Все наладится. И ВОЗДУХА станет больше, чтобы наконец-то жить и любить дальше

Хотелось выжать из этого мгновения все самое лучшее. Каждую каплю счастья выдавить и положить в сердце. Оно заканчивалось. Оно могло закончиться совсем. Так больно… Когда счастья больше нет. Еще больнее когда оно далеко, за океаном…; (скучаю, Джаред

ya ne znau' chto on sdelal so mnoi… naverno vbill sebya v mou' golovu tolstennym gvozdem, tak, chto zadel vse moi mysly i sny

mozet ya ne uvizu ego bol'she, i mne ostalos' tol'ko 2 dnya dergat' ego ruku uveryat' sebya chto atlanticheskii okean ne takoe uz i bol'shoe rasstoyanie, chto sovershenno ne vazno to, chto yazyki na kotoryh my govorim sovershenno razlichny … 2 dnya, i budu chitat' dni do vesny… nice american boy, will miss you

Heeey heeeey! Eto neveroyatno) Amerika zamechatel'naya) Kak v sims vse igrushechnoe i miloe) aa, great

helloween eto nechto) tykvy tykvy svechky tykvy… ochen' zdorovo =)

everybody-lies :

Что cказала бы ваша собака если бы умела говорить.

Я тут на ковер надудонила… Хочешь понюхать?

А у тебя есть еще вкусные книги?

Столько лет вместе живем, а ты и не знаешь как меня зовут на самом деле.

Почему ты, когда с работы приходишь, говоришь, что рад меня видеть, а вот задом не виляешь ?

Неужели человеку приятно надевать обслюнявленные тапки?

Выпусти кошку из рук! Чего ты, пусть побегает!

Почему собакам нельзя гадить в подъезде, а людям можно?

А твоя согрешила с водолазом. А ты и не знаешь.

Хочешь половину какашки?

Я хочу твою ногу прямо сейчас.

Что уставился? Может, по коньячку?

Что ты скулишь? Где я тебе найду бабу в два часа ночи?

А у тебя были до меня собаки?

:DDD

Знали бы вы, сколько в этом нежности, трепета и любви…, когда с лица убирают прядь волос. Уж побольше, чем в вашем «я люблю тебя».

все самое интересное происходило со мной когда мой блог только появился на свет. сейчас мыслей мало, все опустело, апатия…

вот обещаю, прежде всего себе… пойдет первый снег, город будет в огнях, ты поймешь что скучаешь по мне, ты поймешь что я необходима тебе и тогда все изменится =) черт, почему ты это обязательный пункт моего хорошего настроения(

Жест «коза» существовал долгое время как магический знак для защиты от сглаза и злых духов. Ронни Джеймс Дио — солист групп Rainbow и Black Sabbath — был первым, кто показал этот жест на рок-концерте. Фанаты переняли его и теперь «коза» очень популярна среди рокеров и металлистов.

Думать легко. Писать трудно.

— Девочки, а что вы какие скучные?
— Мы приличные.

Мы изменяем жизни людей, но не всегда понимаем, к чему это может привести; Часто бывает так, что мы просто не хотим оставаться с тем, кто ради нас готов бросить все; Всегда надо задумываться, прежде чем вмешиваться в чью то жизнь…

<…> Мысли о прошлом мучают тебя, терзают днём и ночью… Всё время… Бывает, пытаешься их прогнать и не знаешь — то ли закрыть глаза, то ли не закрывать их совсем… Наступает такой момент, когда… Господь свидетель, я пыталась… Пыталась понять, почему всё у нас пошло наперекосяк… Всё… Но…
— Но?
<…>
— Но у меня ничего не получается. Я не понимаю. Я…
Она плакала.

Человек приходит к развалинам снова и снова,
он был здесь позавчера и вчера
и появится завтра,
его привлекают развалины.
Он говорит:
Постепенно,
постепенно научишься многим вещам, очень многим,
научишься выбирать из груды битого щебня
свои будильники и обгоревшие корешки альбомов,
привыкнешь
приходить сюда ежедневно,
привыкнешь, что развалины существуют,
с этой мыслью сживешься.

Начинает порою казаться -- так и надо,
начинает порою казаться, что всему научился,
и теперь ты легко говоришь
на улице с незнакомым ребенком
и все объясняешь. Так и надо.
Человек приходит к развалинам снова,
всякий раз, когда снова он хочет любить,
когда снова заводит будильник.

Нам, людям нормальным, и в голову не приходит, как это можно вернуться
домой и найти вместо дома -- развалины. Нет, мы не знаем, как это можно
потерять и ноги, и руки под поездом или трамваем -- все это доходит до нас
-- слава Богу -- в виде горестных слухов, между тем это и есть необходимый
процент несчастий, это -- роза несчастий.
Человек приходит к развалинам снова,
долго тычется палкой среди мокрых обоев и щебня,
нагибается, поднимает и смотрит.

Кто-то строит дома,
кто-то вечно их разрушает, кто-то снова их строит,
изобилие городов наполняет нас всех оптимизмом.
Человек на развалинах поднял и смотрит,
эти люди обычно не плачут.
Даже сидя в гостях у -- слава Богу -- целых знакомых,
неодобрительно смотрят на столбики фотоальбомов.
" В наши дни, -- так они говорят, -- не стоит заводить фотографий".

Можно много построить и столько же можно разрушить
и снова построить.
Ничего нет страшней, чем развалины в сердце,
ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь и мимо которых
проносятся новые автомобили,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем и дети в беретах,
ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.

ха, детка, прощение надо заслужить! если я с тобой заговорила это еще ничего не значит.

Подходящий листок нашелся в твоей прошлогодней университетской тетради. Толстая, исписанная почти до конца, с лаконичной черной обложкой, она осталась у меня как-то раз совершенно случайно. Просто незаметно выскользнула из твоей сумки. И прописалась навсегда в моем коридоре. Я решила: раз уж ты отдал физике 4 года жизни, надо хоть как-то увековечить эти романтичные лекции про радиоволны и смешные расстояния.

Я выдернула страницу, на обороте которой были нарисованы причудливые схемы, понятные одному тебе. И начала разбрасывать слова по разрешеченной клетками плоскости. Буквы полетели из-под карандаша решительно и беспорядочно. Первой по центру листа законно закрепилась твоя мания – физика. Вообще увлечение физикой с наших первых встреч придало тебе особенное сияние в моих глазах. Для меня-то точные науки всегда были чем-то вроде китайской грамоты. Даже хуже того: в иероглифах я разобралась бы в разы быстрее. Это все-таки слова, буквы, фразы, предложения, абзацы – моя стихия. Твоя – графики, схемы и целые числа. Впрочем, если бы ты оперировал только ими, мы бы с тобой никогда не смогли найти общий язык. В общении со мной ты мастерски смешивал, не взбалтывая, все свои знания. А я так и не смогла придумать, каким защитным средством стоит от тебя обороняться. Да и хотелось ли мне? Чего стоили эти твои непринужденные смски про «вектор движения, направленный в лузу деструкции» или «установки дриммейкерам, кажущиеся рациональной редакцией», которые я перечитывала по нескольку раз. Или вот наш спор про музыку, которая, по-твоему, – «лабораторная работа для одного». Или твоя метафора отношений – они, если верить тебе, подобны горстке песка в ладони. Чем больше сжимаешь его в кулаке, тем скорее он просыпается. Неужели я так плохо рассчитала свои силы? С тобой я не расставалась со словарями. Я все время росла – в первую очередь в своих же глазах. И оттого становилась еще более счастливой. Я повертела кусок бумаги в руках, методом случайной остановки определила верх и низ. И сделала шаг первый: я загнула правый и левый углы к центру листа. И написала второе слово: заочно. Да, признаться честно, ты поселился в моей голове еще до того, как я впервые бросила тебе свое бойкое «привет». Это так странно: я заранее слишком много о тебе знала, никогда с тобой не встречаясь. Во всем виноват твой неосторожный друг. Что уж скрывать: это он невзначай рассказал мне, как вы вечерами вдвоем смотрите фильмы. Да, я знала, что вы любите, нажав на паузу, спорить друг с другом и с режиссером. Мне всегда так хотелось присоединиться к вам. Еще твой друг как-то раз прислал мне ссылку на твой дневник. Я прочитала его залпом, мысленно написав комментарий к каждой записи. Это он показал мне однажды твою фотографию, влюбив в твои темные неразборчивые кудри. Он и познакомил меня с тобой. Я тогда всего лишь проезжала мимо. Решила заглянуть на чай. Где-то в мыслях после этого мы ни разу не расставались. Я выдохнула. Посмотрела в окно. И вспомнила текстовую открытку, которую видела недавно в Интернете: love is the person you think about during the sad songs. Я выключила музыку. И сделала второй шаг: верхний угол листа я притянула к середине нижней части. Мое следующее слово о тебе – широкий подоконник. Та ночь вообще была одной из тех, которые потом слишком долго помнишь. Против воли. Против правил. Чуть ли не посекундно. Как раскадровку мультфильма. Со счастливым концом. В детских сказках других, как известно, не бывает. Это был наш четвертый совместный вечер. Ты обещал быть в шесть. Семь, восемь, девять. Я уже перестала ждать. В какой-то момент я даже заставила себя разозлиться. На себя вчерашнюю – за дрожащие пальцы, вырывающие пакетик чая из упаковки, за неконтролируемый блеск в глазах, за слегка идиотическую улыбку. И почему все влюбленные девочки чем-то смахивают на умалишенных? Мне так хотелось обсудить это с тобой, но я боялась, что ты все поймешь – услышишь в этом признание. Даже если бы я приаттачила к этому утверждению красивую историю или загнула какую-нибудь метафору в твоем духе, ты бы обо всем догадался. Впрочем, ты и так, кажется, видел меня насквозь, даже когда я пряталась за шторками равнодушия, дверками цинизма и масками из льда. В 22:23 я отчаялась. Решила, что ты раскусил меня и разочаровался. Заскучал. Поэтому просто исчез. Такая простая добыча – ее даже победой-то не назовешь. Ближе к полуночи раздался стук в дверь. И вот ты с двухлитровой бутылкой колы и огромным помело в руках, такой смешной и домашний, уже несешься прямиком на кухню. И давай деловито греметь стаканами и тарелками. Тонкокожий лимон, виноград, сыр. Яркие трубочки, стаканы, лед. Широкий подоконник, звезды, ветер. От дуновений поползли мурашки, и я было натянула футболку на колени, а ты надел полосатую олимпийку. Но спустя минуту ты взял меня на руки, а я уткнулась в твое теплое плечо. Инстинкт самосохранения отключился сам по себе. Все – привет. Перед третьим шагом я пересмотрела фотографии. Кажется, я сделала это зря. Но отступать уже было некуда – я снова загнула углы листа вниз так, чтобы они сошлись. На открывшемся чистом пространстве я написала целых два слова: случайностей нет. Я вряд ли забуду другую ночь – два месяца спустя. Когда мы так случайно оказались в одной туристической группе. Ты спал через четыре автобусных кресла от меня, а я так и не сомкнула глаз. Все смотрела в окно на твое отражение и думала: вот ты же скоро загоришь до темной позолоты, наденешь белую футболку и… Ох, это тяжелая артиллерия! Ближе к утру ты стал замерзать и ежиться во сне – совсем как тогда на подоконнике. От холода проснулся. И достал из рюкзака полосатую олимпийку. А на одной из остановок мы одновременно вышли из разных дверей автобуса и немного постояли рядом в темноте – под теми же самыми звездами, что светят и над моим подоконником. До чего же разные эмоции могут дарить одни и те же вещи, подумала я. И еще я в который раз тихонечко взвыла тогда. Стоило эти два месяца выстрадать, выплакать, почти отучить себя надеяться, искать лазейки и случайные встречи, чтобы одной душной ночью сесть в автобус, который вез к морю и тебя тоже. Второй раз в жизни я увидела, как ты просыпаешься и как на рассвете солнце бордово играет в твоих темных волосах. Кто-то там наверху устроил мне проверку на прочность. Зачем? Кажется, я ее не прошла. Следующий шаг я почему-то сделала без отлагательств и отвлечений. Наверное, все дело в том, что голова окончательно закипела. Резким движением я загнула нижний торчащий угол наверх. И написала еще одно слово – почему. Больше всего – даже больше, чем завести котенка, проглотить залпом самый большой стакан малины и вбежать в ночное море – мне хочется понять одну непростую вещь. Почему с твоим именем у меня до сих пор по спине бежит колючий лазутчик-холодок? Теперь, спустя два года? Почему коленки все еще подкашиваются и слова застревают где-то между ребрами от каждой полосатой толстовки, от любого похожего затылка, от всякой случайно услышанной новости о тебе? Почему я то и дело строчу тебе неотправленные сообщения, которыми уже совсем неприлично переполнен мой ящик? Почему так получается, что даже самый близкий человек на свете – тот мальчик, который рядом со мной сейчас, – уходит на второй план, когда я, хлопая себя по рукам, втихаря снова и снова заглядываю в твой дневник? И долго ли еще между букв твоего редкого «привет» и «как дела» я буду читать гораздо большее – то, что мне хочется? Я согнула получившуюся конструкцию пополам. Это был предпоследний шаг. Я написала не буквы, а цифры. Твой номер. Иногда мне кажется, что виной всему – незаживающая царапинка, которой ты меня осчастливил. Сам подумай: мне было 17, и я искала тебя ночами темными – в журналах, кино, среди друзей. И вот – день как день. И вдруг ты. Словно заказ из «магазина на диване» – такой, как я всегда хотела. До тембра голоса. До количества букв в имени. И все – голова в облаках. А через четыре вечерних свидания ты уходишь. Я по-честному пыталась отпустить тебя раньше. Но вот что удивительно. У нас было всего четыре свидания, а я третий год не могу забыть твой номер. Я отогнула у самолетика крылья. Все готово – осталось только написать два каких-нибудь последних слова. Я задумалась. И включила радио. Только девочки видят знаки везде и всюду? Или с мальчиками такое тоже случается? «Здравствуй, мама. Плохие новости: герой погибнет в начале повести…» – я выключила звук, не дослушав любимую Земфирину песню до конца. На крыльях я написала… Стоп, довольно слов. Я нарисовала другой самолетик. Чтобы первому было нескучно. Знаешь, что самое смешное? Что в то время, как я третий год подряд загадываю одно и то же желание ровно в 22:22, ты вряд ли вспомнишь мой адрес и обстоятельства нашей первой встречи. И пока я старательно, словно паззл, собираю картину твоей сегодняшней жизни – из статусов в ICQ и обрывков фраз общих знакомых, тебе вряд ли есть что сказать мне, кроме «привет». Понимаешь, мне кажется, это неправильно. Любовь не должна быть игрой в одни ворота. И она наверняка может дать мне больше, чем редкие моменты счастья наблюдать тебя онлайн. А главное – и мне есть что дать. Во мне так много нерастраченного тепла. И чего-то еще. Пока я складывала свое оригами, стемнело. Мне очень хотелось, чтобы тучи сгустились, сверкнуло, громыхнуло и пошел дождь. Чтобы крупные капли забарабанили по водосточным трубам. Но нет: небо за окном было запачкано разве что луной и парой прозрачных облаков. Я открыла форточку. И отпустила тебя. В комнату ворвался теплый ветер.