Цени тех, кто тебя любит. Это так важно

Как же я хочу забиться дома, отключить все средства, которые могут связывать меня с тем, уличным, миром и просто заняться тем, чем хочется

romanovich:

everybody-lies:

это музыкальная матрица.

Кликаем мышкой по квадратикам (или прямо ведём, не отпуская мышку), они начинают светиться и издавать красивые музыкальные звуки - тон повышается снизу вверх. Если нужно вернуться к чистому полю, нажимаем пробел.

А еще задумалась об отцах. Вот совсем недавно видела, как один мужчина (причем молодой на вид) говорил сидящей на его руках девчушке: "Ты у меня самая красивая доченька в мире, больше всех тебя люблю". Вот он - идеальный папа, а его дочь - самая счастливая в мире. Не зря ведь в жизненных приоритетах 99% людей ставят семью на первое место. А у этой малышки настоящая крепкая семья. Полноценная… Я никогда не видела своего отца, и сейчас, если бы я встретилась с ним на улице, я бы высказала ему все, что накипело во мне за эти годы. Я хочу сделать ему так же больно, как он сделал когда-то моей маме и мне. Я хочу своими словами заставить его испытывать угрызения совести, мучиться и страдать. Но я знаю, что так никогда не будет. У таких, как он, просто нет совести, и потому он не страдает. А второй человек, которому я поверила и полюбила его почти как родного отца, просто предал меня и маму. Вот так бессмысленно взял и променял, втихую, ни слова не сказав. Даже потом не признался. Теперь уже у меня к нему ничего, кроме отвращения и ярости, нет. Просто не понимаю, неужели людям нравится причинять друг другу боль? Неужели нельзя просто жить и радоваться? Почему нужно постоянно заставлять кого-то испытывать обиду, унижение, отчаяние? Это нечестно - знать, что тебя любят и пренебрегать этими людьми.

Интересно, какая из меня получится мать, если я на дух не переношу детей?.. Иногда я думаю о том, что было бы здорово родить ребенка, но следом за этим приходят и другие мысли - об ответственности, о бесонных ночах, о крике и о постоянном непослушании… Может, со временем во мне проснется этот материнский инстинкт. Но пока он крепко спит

По оценке министра здравоохранения и социального развития РФ Михаила Зурабова в России ежегодно делается 1,6 - 1,7 миллионов абортов.
Россия на первом месте в мире по числу абортов: здесь, даже по официальной статистике, абортом заканчиваются 57% всех беременностей.
Каждый пятый аборт делается подростками до 18 лет.
От 10 до 15 % абортов дают различные осложнения, 7-8 % женщин после них становятся бесплодными. Каждый год армия тех, кто не может иметь детей, пополняется на 200-250 тысяч. В нашей стране около 15% пар, состоящих в браке, не способны зачать ребенка. По данным Всемирной организации здравоохранения, 15% - это предел, после которого бесплодие становится социальной проблемой… Главный акушер-гинеколог Минздрава РФ академик РАМН Владимир Кулаков привел данные Научного центра акушерства и гинекологии, директором которого он является: "бесплодны 6-7 млн. российских женщин и 3-4 млн. мужчин. Данные эти неполные…".

Я появился совсем недавно. Сейчас я сижу у мамочки в животике, но через девять месяцев я появлюсь на свет. Мне тут так хорошо и удобно! Мамочка заботится обо мне, часто она включает спокойную музыку и я наслаждаюсь вместе с ней и иногда засыпаю. Каждый вечер приходит с работы папа. Он обнимает мамочку и гладит животик, в котором живу я. Когда я появлюсь на свет, у нас будет самая счастливая семья, я ведь уже так сильно их люблю! Моя мама большую часть времени проводит дома. Но с часу до пяти она уходит на работу в школу. У нее сейчас не очень много учеников, но зато они очень сильно любят мою мамочку. Ну ничего, когда я рожусь, я буду любить ее еще больше. После школы моя мама приходит домой и кушает, а вместе с ней кушаю и я. Все всегда такое вкусное! Потом моя мамочка смотрит телевизор и вяжет, затем готовится к урокам. А вечером приходит папочка, и они идут спать. Так обычно и проходят дни. Мой папа старается во всем угодить мамочке. Он такой добрый! Скорей бы мне родиться, я бы каждый вечер их обнимал, целовал, а потом бы заползал к ним в постель, и они бы со мной играли. Вот было бы здорово!

С каждым днем я расту все больше. У меня начинают появляться ручки и ножки. Я все вижу и чувствую, а мои родители, наверное, этого не знают. Как интересно! Я могу видеть, что они делают, а они не могут заглянуть в животик и увидеть, как я машу им ручкой и улыбаюсь. Мне так весело и так хорошо! Мне иногда хочется вылезти из маминого животика ночью, поцеловать мамочку с папочкой и забраться обратно, потому что я еще маленький, а маленьким детишкам положено сидеть в животике. Иногда мою маму навещает бабушка. Она очень нежная и заботливая. Бабушка приносит маме еду, хотя ее и так в доме полно, а еще пеленки и одежду для меня, хотя они еще не знают, кто родится, мальчик или девочка. Мне так приятно, что они все думают обо мне и заботятся. Как же все-таки хорошо быть маленьким ребеночком и сидеть в уютном и мягком животике…

Прошел месяц. Я становлюсь все больше и больше. У меня уже появились любимые блюда, которыми кормит меня мамочка и музыка, которую она часто слушает. А еще мой папочка вчера прислонил ухо к маминому животику и слушал, как я там поживаю. Было так здорово! Я дотронулся рукой до маминого животика и пошевелил пальчиками. А папа сказал, что услышал, как я дышал. Вот глупенький!

Сегодня у мамы не было уроков, потому что ученики уехали на экскурсию, и она пришла домой пораньше. Она открыла дверь и увидела там папу с какой-то девушкой. По-моему, она тоже была нежной и ласковой, как мама, потому что папа обнимал ее, целовал и улыбался. Но мамочке она почему-то не понравилась. Она начала кричать на папочку. Девушка в это время быстро собрала вещи и убежала, а мама с папой стали ругаться. Я еще никогда не видел, чтобы они ссорились. Мама громко кричала и била папочку по лицу. Папа обиделся и куда-то ушел, а мама крикнула, чтобы он больше не приходил. Потом она села в кресло и расплакалась. Мне было ее так жалко. Я так хотел ей чем-нибудь помочь, но не мог. Я тогда решил, что когда появлюсь на свет, я всегда буду успокаивать мою милую мамочку и она никогда-никогда не будет плакать. Ведь я ее так люблю!

Первый раз в ее животике мне стало как-то неуютно. Почему-то заболела левая ручка. Может, это от того, что мама плакала и нервничала? Она вдруг встала с кресла и начала ходить по комнате, а слезы все равно капали из ее глаз. Мне уже захотелось кушать, а мамочка, кажется, совсем об этом забыла. Странно, раньше такого никогда не было. Но ничего, я еще потерплю, главное, чтобы мамочке стало легче, и она помирилась бы с папой.

Сегодня мамочка легла спать одна, папа так и не пришел. Было очень неуютно без него, и я расстроился. А еще мамочка очень плохо покормила меня, съев какие-то сушки, мне было очень тяжело ими питаться, да к тому же они были какие-то невкусные. Скорее бы они с папой помирились… Бедная мамочка, она не может заснуть и снова плачет. Как мне хочется вылезти из животика и обнять ее своими маленькими ручками. Может, ей стало бы легче…

Настало утро. Мама уже проснулась, но все равно лежит на диване. Я опять проголодался. Почему она не обращает на меня внимания, почему не заботится так, как раньше. И где мой папочка, я ведь уже так сильно по нему соскучился! Вот, наконец, мама встала с дивана и пошла на кухню. Может, она меня покормит! Нет, она садится на стул и опять рыдает. Так и хочется сказать ей: "Мамуля, не плачь, ведь у тебя же есть, ведь я же не могу без тебя и очень люблю". Я медленно глажу ручкой ее животик и шепчу ей нежные слова. Как жаль, что она ничего не слышит…

Мама открывает ящик, что-то берет и щелкает зажигалкой. Интересно, что она дела…Тьфу, я задыхаюсь. Что это, Господи, какая гадость! Что она делает! Что это за дым! В маленьком уютном животике, где я живу, никогда этого не было! Фу! Мне так плохо, дым режет глаза и я кашляю. Мамочка, пожалей меня, что ты делаешь, мне так неприятно. Но нет, она не слышит меня и вдыхает в себя какую-то дрянь. Я расстраиваюсь и начинаю плакать. Мамочка хватается за живот. Ее тошнит. Наконец-то она перестает курить. Но дыма в ее животике так много! Я дую на него и он медленно уходит. А мамочка опять плачет, и я плачу вместе с ней, потому что от этого ужасного дыма я кашляю и у меня начинает болеть сердечко.

Мама покормила меня, но опять, к сожалению, не тем, чем бы мне хотелось. Почему неожиданно все так резко изменилось? Может, я чем-то обидел мою любимую мамочку, но вот чем? Мама не пошла сегодня в школу. Вместо этого она осталась дома и проплакала весь день. Мое сердечко разболелось еще сильнее. Она опять вдыхала какую-то гадость. Мне все больше и больше хочется куда-нибудь убежать из ее животика. Тут стало совсем неуютно. Здесь плохо пахнет, и дым режет глаза, а еще я очень хочу есть…

Сегодня мамочка проснулась рано. Ей не спалось. Она покормила меня чем-то. Было не очень вкусно, но зато это лучше того, что было раньше. Теперь мне хочется пить. Мама, как будто прочитав мои мысли, подходит к холодильнику и достает какую-то бутылку. Она наливает в маленький стаканчик какую-то прозрачную жидкость. Я так рад. Наконец, она вспомнила обо мне, наконец, она будет заботиться обо мне так же, как и раньше. Мама подносит стакан ко рту и резко опрокидывает его вовнутрь. Боже, какая отрава, какой ужасный вкус! Я тут же выплевываю это. Мне очень противно и обидно. Зачем мама так мучает меня, неужели ей все равно, что со мной будет?… Нет, так не может быть. Она любит меня так же сильно, как и я ее. Она не может желать мне зла. Просто ей плохо. Но я все равно не понимаю, неужели ей лучше от того, что она пьет какую-то отраву и наполняет животик, в котором я живу, едким дымом? Как ей может быть лучше от того, что причиняет мне вред? Нет, раньше она была не такой. Неужели так будет всегда? Я очень этого не хочу, я не выдержу этого…

Проходит еще несколько дней. Все стало еще хуже. Мамочка почти не кормит меня, лишь вдыхает дым, пьет и целыми днями лежит на диване и плачет. Мне очень плохо. Часто болит голова и сердечко, иногда меня тошнит. В когда-то нежном и мягком животике стало просто невозможно! Я часто стучу по нему своими ручками и надеюсь отсюда выбраться. Но это увы невозможно. Я задыхаюсь тут. А папочка так ни разу и не навестил нас. Может, он разлюбил нас и мы стали ему просто не нужны? Нет, так не может быть, он ведь так заботился о нас до того, как поругался с мамой. Что же все-таки произошло? До меня нет никому дела. Я сижу и плачу. Мне здесь так одиноко…

Прошло еще несколько дней. К нам приезжала бабушка. Она о чем-то долго спорила с мамой, и бабушка уехала от нас вся в слезах. Чем мама ее так обидела? И поругались они из-за ерунды. Сначала они просто мирно беседовали, а потом мама сказала всего лишь одно слово и бабушка заплакала. Я вообще ничего не понимаю. Что же она сказала?… "Надо делать апорт" или "аборт"… А, точно не помню, да это и не важно. Разве может быть что-то хуже, чем вдыхать дым и испытывать тошноту от дурацкого напитка? Скорее бы мама взяла себя в руки, со всеми помирилась и все было бы так же хорошо и спокойно как раньше…

Мамуля опять проснулась рано и забыла покормить меня. Но я больше не плачу. Я привык, что на меня не обращают внимания. Мама оделась и куда-то пошла. Она шла и плакала, а прохожие оборачивались в ее сторону и о чем-то шептались. Мама подошла к какому-то неизвестному зданию. Перед входом она перекрестилась и повязала на голову платок. Внутри было много людей. Некоторые ставили свечки, некоторые молились. Мамочка взяла свечку, поставила ее перед иконой и стала кого-то умалять, чтобы он ее простил, что она не хочет что-то делать, но у нее нет иного выхода. Как странно мама себя ведет, она раньше никогда не ходила сюда. Странное место, но оно мне нравится. За что же мама просит прощения? Может, за то, обидела меня и не покормила? Неужели, она одумалась и вернется к папочке? Неужели все еще может быть хорошо?… Наконец, мамочка закончила молиться и вышла из здания. На улице она сняла платок, положив его в сумочку, поймала машину и куда-то поехала.

В машине меня начинает укачивать. Сильно кружится голова. Мне снова плохо. Наконец, машина останавливается и мама выходит у какого-то здания, еще более странного, чем первое. Вокруг бегают люди в белых халатах и в смешных колпаках на голове. Но мне почему-то страшно и я сжимаюсь в комок. Мама входит в здание и идет куда-то по длинному коридору. Она подходит к человеку в белом халате, он берет ее за руку и ведет в кабинет. Там стоят еще два врача. Внутри кабинет весь белый, посредине стоит что-то вроде кровати, а над ней горят лампы. Я начинаю боятся еще сильней. Мне так страшно, мамочка… Почему-то снова начинает болеть сердечко…

Врачи сажают маму на эту странную кровать, которую они называют "операционным столом", закрывают дверь в кабинет и начинают к чему-то готовиться. Один из врачей приносит железный поднос, на котором разложены зловещие предметы: какие-то ножи и огромные щипцы. Господи, что они собираются делать?… Что все это значит, что делает здесь моя мамочка?… Она захотела напугать меня? Не надо, любимая моя, я и так уже очень напуган. Я так хочу скорее родиться, подрасти и помочь тебе, только не давай этим врачам ничего со мной делать, прошу тебя, ведь я так сильно тебя люблю!…

Неожиданно врач берет шприц и что-то колет моей мамочке. Через несколько минут она засыпает. Но я не сплю, я все вижу, все чувствую… Врачи берут в руки свои зловещие инструменты и склоняются над мамочкой. Боже, что происходит?… Почему мне так страшно, почему у меня текут слезы и так щемит мое маленькое сердечко?… Отчего так пугающе горят эти лампы, а их свет будто прожигает меня насквозь? Что задумали эти люди в белых халатах, к чему они так готовятся и зачем они усыпили мою мамочку?… Она же ведь никогда бы не допустила, чтобы со мной сделали что-нибудь плохое, она ведь любит меня…

Вот врач берет щипцы и погружает их в мамочку. Господи, они уже около меня! Я сжимаюсь еще сильнее, чтобы они не достали меня. Но они все-таки задевают мою ножку и из нее сочится кровь. Боже, как же больно… Я хватаюсь за свою ножку и пытаюсь как-то остановить кровь. Но все бесполезно - рана слишком глубока… Как могут они протыкать мою нежную кожу своими железными щипцами. Мне ведь так больно, почему они такие жестокие и бессердечные?… Мамочка, где же ты, почему ты спишь и не остановишь их?… Я лучше останусь в этом грязном и дурно-пахнущем животике, но я не хочу умирать… Не надо пожалуйста…И я снова плачу, а безжалостные щипцы наносят мне следующий удар, на этот раз в беззащитную грудку…

Крови все больше… Я чувствую, что умираю…Как же мне больно, Господи, зачем они так поступают со мной, в чем я виноват?… За что мне такие мучения?… Я уже не плачу - я кричу, хотя сил все меньше и меньше, и я чувствую, как жизнь постепенно уходит из меня…

Вот щипцы появляются вновь. Я из последних сил кидаюсь на них, но сталь намного сильнее моих неокрепших маленьких ручонок. Щипцы перехватывают мою тоненькую шейку и тянут наружу. Сопротивляться и плакать нет сил. Меня все равно никто не услышит. Я задыхаюсь, кровь брызжет из моего тела. Врачи извлекают меня из маминого животика, но я уже мертв…

Врачи равнодушно смотрят на мои останки и без зазрения совести кидают их в мусорное ведро, а маму, спустя некоторое время, перевозят в другую палату. Скоро она проснется и пойдет домой. Все будет как раньше, лишь меня уже никогда больше не будет в ее животике, я никогда не рожусь и не подрасту… Я навсегда останусь здесь, в мусорном ведре… Я никогда не смогу обнять ее, прижать к себе и поцеловать. Я никогда не пойду в садик и в школу… Моя мамочка никогда не увидит моих первых шагов, не услышит моих первых слов и никогда так и не узнает, как сильно я ее любил…

Многие в своих блогах пишут "Ненавижу одиночество, хочу тусовок и друзей" или еще так: "Меня никто не понимает, я в полном одиночестве…" и т.п. А для меня одиночество стало лучшим другом. Я люблю оставаться наедине со своими мыслями и вообще с самой собой. Я делаю то, что мне хочется, я от всей души наслаждаюсь одиночеством и очень рада, что никто не может его нарушить

В больнице, в двухместной палате, лежали два
безнадежных больных. У них были совершенно одинаковые койки, совершенно
равные условия… Разница была лишь в том, что один из них мог видеть
единственное в палате окно, а другой - нет, зато у него рядом была
кнопка вызова медсестры. Шло время, сменялись времена года… Тот, что
лежал у окна, рассказывал соседу обо всем, что там видел: что на улице
идет дождь, сыплет снег или светит солнце, что деревья то укрыты легким
сверкающим кружевом, то подернуты легкой весенней дымкой, то убраны
зеленью или прощальным желто-алым нарядом… Что по улице ходят люди,
ездят машины… Что там есть МИР.
И вот однажды случилось так, что первому, тому, кто лежал у
окна, ночью стало плохо. Он просил соседа вызвать медсестру, но тот
почему-то этого не сделал. И больной, лежащий у окна, умер.
На следующий день в палату привезли другого больного, и старожил
попросил, раз уж так получилось, положить его у окна. Его просьбу
выполнили - и наконец он увидел… Окно выходило на глухую серую стену,
и кроме нее ничего за ним не было видно….
И тогда он сказал своему новому соседу: "Если вдруг ночью мне станет плохо, не нажимай на кнопку, дай мне умереть…"

Предупреждение: некоторые фрагменты текста могут оскорбить чувства читателей, даже особо склонных к романтизму.

Чувствую, что сейчас снова заплачу, стоит только вспомнить эту историю. Но мне очень нужно ее рассказать: есть люди, которым мой пример мог бы сослужить добрую службу. Тогда у меня, по крайней мере, будет иллюзия, что я разрушил самую прелестную в моей жизни любовную историю не вовсе зазря.

Все началось с шутки. Помню как вчера. Я ее спросил, может ли она доказать мне свою любовь. Она ответила, что готова решительно на все. Тут я улыбнулся, и она тоже. Если бы мы только знали!

И конечно, с того дня все пошло наперекосяк. Прежде мы занимались любовью без устали и ни о чем ином не помышляли. Других доказательств любви нам не требовалось. Как выпить стакан воды – только приятнее. И жажда не утихала. Стоило ей на меня поглядеть, и мой живчик просыпался. Она приоткрывала губы – мои тотчас туда приникали; ее язык лизал мои резцы, у него был пряно‑клубничный привкус; я запускал пятерню в ее волосы; ее ладонь ныряла мне под рубашку и гладила спину; наше дыхание учащалось; я расстегивал ее черный кружевной лифчик, выпуская на волю соски; у них был вкус карамелек; ее тело было как кондитерская, как магазин самообслуживания, где я не спеша прогуливался, примериваясь, к чему приступить сначала: к влажным трусикам или к грудям (две в одной упаковке); когда мы поддавали жару, нас уже нес поток со своими приливами и отливами, а когда кончали, я орал ее имя; она – мое.

Точка с запятой – очень эротичная штука.

Мы были самой что ни на есть влюбленной парочкой. Все оборвалось, лишь только мы решили, что любовь нуждается в доказательствах. Как будто просто заниматься ею было недостаточно.

Начали мы с пустяков. Она просила меня на минуту задержать дыхание. Если мне удавалось, значит, я ее люблю. Ну, это нетрудно. После этого она оставляла меня в покое на несколько дней. Но тут наступал мой черед.

«Если ты меня любишь, подержи палец над огнем и не убирай, пока не скажу».

Она меня любила, точно. Мы очень веселились, обхаживая волдырь на ее указательном пальце. Чего мы не подозревали, так это что суем пальчик в шестерни адской машины, от которой добра не жди.

Теперь каждый поочередно пускал в ход свое воображение. Вслед за цветочками появились и ягодки. Чтобы доказать ей мою любовь, я должен был в порядке перечисления:

– полизать ночной горшок;

– выпить ее пи‑пи;

– прочитать до конца роман Клер Шазаль;

– продемонстрировать мошонку во время делового завтрака;

– дать ей сто тысяч франков без права к ней прикоснуться;

– получить от нее пару пощечин при всем честном народе в кафе «Марли» и снести это безропотно;

– десять часов простоять запертым в шкафчике для метел и тряпок;

– прицепить к соскам металлические прищепки‑крокодильчики;

– переодеться женщиной и сервировать ужин для ее подруг, пришедших к нам в гости.

Со своей стороны, проверяя, сильно ли она меня любит, я заставил ее:

– съесть на улице собачий помет;

– проходить с жесткой резиной в заду три дня, а в клозет ни‑ни;

– посмотреть с начала до конца последний фильм Лелюша;

– без анестезии сделать себе пирсинг между ног;

– сходить со мной на вечерний прием и смотреть, изображая, что все в порядке, как я одну за другой лапаю ее подруг;

– отдаться тому самому псу, чей помет она ела;

– целый день в одном белье простоять привязанной к светофору;

– в свой день рождения вырядиться собакой и встречать лаем каждого гостя;

– явиться со мной в ресторан «Режин» на поводке.

Лиха беда начало: нас охватил охотничий азарт. Но это еще цветочки. Ибо затем по обоюдному согласию было решено, что мы вовлекаем в наши любовно‑боевые операции третьих лиц.

Так, в один из дней я привел ее к моим знакомым, склонным к садизму. С завязанными глазами и в наручниках. Перед тем как им позвонить, я освежил в ее памяти правила игры:

«Если попросишь перестать, значит, ты меня больше не любишь».

Но она и так все знала назубок.

Трое моих приятелей начали с разрезания ножницами ее одежды. Один держал ей локти за спиной, а двое других кромсали платье, лифчик и чулки. Она чувствовала прикосновение к коже холодного металла и содрогалась от тревожного ожидания. Когда она осталась голышом, они принялись ее оглаживать везде: грудь, живот, ягодицы, киску, ляжки, затем все трое поимели ее и пальцами, и еще кой‑чем, сперва по отдельности, а затем все разом, кто куда; все это у них вышло очень слаженно. После же того, как они все вместе хорошенько позабавились, пришел черед вещей серьезных.

Ее руки привязали над головой к вделанному в стену кольцу. Повязку с глаз сняли, чтобы она могла видеть кнут, хлыст и плетку‑семихвостку, затем ноги примотали к стене веревками и снова завязали глаза. Мы хлестали ее вчетвером минут двадцать. К концу этого предприятия было трудно определить, кто больше устал: надрывавшаяся от криков боли и жалобных стенаний жертва или палачи, вымотанные этой поркой. Но она продержалась, а следовательно, продолжала меня любить.

Чтобы отпраздновать все это, мы поставили ей отметину раскаленным железом на правой ягодице.

Затем настала моя очередь. Поскольку я ее любил, мне предстояло выдержать все не дрогнув. Долг платежом красен. Она повела меня на обед к одному своему «бывшему», то есть к типу, которого я заведомо презирал.

В конце обеда она изрекла, глядя ему в глаза: «Любовь моя, я тебя не забыла. – И, кивнув в мою сторону, продолжала: – Этот недоносок никогда не восполнит мне того, что мы некогда с тобой пережили. Вдобавок он такое ничтожество, что будет смотреть, как мы занимаемся любовью, и не пикнет».

И я не двигался с места, пока она седлала моего злейшего врага. Она поцеловала его взасос, поглаживая рукой его член. Он в изумлении уставился на меня. Однако коль скоро я не реагировал, он в конце концов поддался ее натиску, и вскоре она насадила себя на его инструмент. Никогда ни до, ни после я так не страдал. Хотелось умереть на месте. Но я продолжал твердить себе, что эти муки – доказательство моей любви. Когда же они завершили дело обоюдным оргазмом, она обернулась ко мне в изнеможении, истекая потом, и попросила меня удалиться, поскольку им захотелось все начать сначала, но уже без меня. Я разрыдался от ярости и отчаяния. Я умолял ее: «Сжалься, потребуй уж лучше, чтобы я отрезал себе палец, но только не это!»

Она поймала меня на слове. Мой соперник лично отхватил мне первую фалангу левого мизинца. Это было чудовищно, но не так ужасно, как оставлять их наедине. К тому же потерять возможность ковырять в ухе левым мизинцем – не такая уж большая жертва в сравнении с приобретением рогов от такого пошляка.

Но после этого наша любовь потребовала новых, еще более внушительных доказательств.

Я заставил ее переспать со своим приятелем, у которого была положительная реакция на СПИД. Притом без презерватива (во время одной ночной оргии).

Она попросила меня ублажить ее папашу.

Я вывел ее на панель. Дело было на авеню Фош; ее там застукали легавые, а потом изнасиловала целая бригада патрульной службы плюс несколько ошивавшихся рядом бродяг, а я и мизинцем не пошевелил – тем самым, что она мне оттяпала. Она же засунула распятие мне в анус во время мессы на похоронах моей сестры, предварительно приказав трахнуть покойницу.

Я перетрахал всех ее лучших подруг у нее на глазах.

Она заставила меня присутствовать при ее бракосочетании с сыном богатого биржевика.

Я запер ее в погребе, где кишели крысы и крупные пауки.

Не умолчу и о самом паскудном: она зашла в своих извращениях так далеко, что заставила меня пообедать тет‑а‑тет с Романой Боренже.

На протяжении года мы проделали все, решительно ВСЕ.

Были уже почти не способны придумать что‑либо новенькое.

И вот однажды, когда настал мой черед ее тестировать, я наконец нашел высшее ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЛЮБВИ.

Отметавшее все сомнения насчет того, что она может когда‑нибудь меня разлюбить.

Нет‑нет, я ее не убил. Это было бы слишком просто. Мне хотелось, чтобы ее муки не прекращались до конца дней, ежесекундно свидетельствуя о ее неугасимой любви до последнего вздоха.

Поэтому я ее бросил.

И она никогда меня больше не видела.

С каждым днем мы все сильнее страдаем и рвемся друг к другу. Мы льем слезы уже многие годы. Но она, как и я, знает, что ничего изменить нельзя.

Наше самое прекрасное доказательство любви – вечная разлука.

Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон- один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадалася, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор, Будьте Добры знала все- от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец… молотком…..
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
-Сможешь открыть ящик со льдом?
-Да.
-Приложи кусочек льда к пальцу, -посоветовал голос.

После этого случая я звонил Оператору, Будьте Добры по любому случаю.Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.

Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня, но я был неутешен и спросил:
- Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением- должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
-Пол, -сказала она тихо, - Всегда помни: есть другие миры где можно петь.
И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово fix.

Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город. Я скучал за Оператором, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали мне в моменты недоумения и растерянности.

Уже взрослым я смог оценить сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.

Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе.У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
-Не подскажете ли как пишется слово fix?
Сначала - длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
- Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
- О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы как много значили для меня наши разговоры!
-А мне интересно, - она сказала, - или ты знал как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей как часто вспоминал о ней все эти годы и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
-Конечно, -ответила она, - Просто позвони и позови Салли.

Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
-Оператор.
Я попросил позвать Салли.
-Вы ее друг? -спросил голос.
-Да, очень старый друг, - ответил я.
-Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.

Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:-
-Подождите минутку. Вас зовут Пол?
-Да
-Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните… Разрешите мне прочитать ее вам? Так… в записке сказано:
" Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет.
Я поблагодарил ее и повесил трубку.

1. Марка телефона: Sony Ericsson w980i

2. Последние три цифры номера: 665
3. Второе входящее сообщение: " отлично тогда:*"

4.Последний человек, которому ты звонил/а: Мамуля

5. Последний пропущенный звонок: Светлана
6. Сколько сообщений в данный момент в папке "Входящие": 177
7. Экранная заставка: гладиолус
8. Остаток на счету: 7,95
9. На сколько заряжен телефон: 77%
10. Основной рингтон: вибрация
11.Пятое сообщение из папки "Отправленные": " пошли в кафе?"

Имя: Татьяна
Дата рождения: 09.03.1995г.
Настоящее местонахождение: г.Красноярск
Цвет волос: светло-каштановый
Правша/левша: правша
Ваш страх: очень боюсь плохо сдать ЕГЭ и не поступить
Лучшее свидание: никогда не приглашали…
Ваши мысли, когда вы просыпаетесь: " Не хочу вылезать из теплой постели"

Ваша лучшая физическая особенность: " болезненная худоба" ©
Ваше время сна: если в будни, то с 00:00 до 07:50, если в выходные, то с 03-30 до 14-00
Ваше самое хорошее воспоминание, которое вы бы хотели вернуть: поездка в Геленджик
Пепси или кока-кола: пепси
Макдоналдс или ростикс: ростикс
Adidas или Nike: не ношу спортивную одежду

Шоколад или Ваниль: шоколад
Кофе со взбитыми сливками или Кофе: кофе со взбитыми сливками

принимаете душ: да
имели неудачи: разумеется
любите школу: ненавижу
верите в себя: порой бывает, что на 100% верю, а иногда - нет.
верите в судьбу: отчасти
ходили в парк: нет
ели суши: да
причиняли вред чему либо: да
красили волосы: нет

Вы когда нибудь
танцевали стриптиз: ни разу

целовали человека того же пола что и вы: нет

избивали: нет
изменили отношение к человеку неожиданно: да

в будущем:
вы собираетесь выйти замуж/жениться: конечно)

сколько детей вы собираетесь иметь: загадывать не хочу, в данный момент не испытываю к детям симпатии

в девушке /парне
Лучший цвет глаз: неважен цвет, важно выражение глаз.
цвет волос: шатен
короткие или длинные волосы: смотря какой тип лица)

смешной или серьезный: серьезный

1 минуту назад: сидела в чате, смотрела фильм
1 час назад: играла с кошками
1 неделю назад: днем ходила по магазинам, вечером сидела за ноутбуком

закончите предложение
Я ЧУВСТВУЮ: головную боль, усталость
Я НЕНАВИЖУ: когда человек превозносит себя, унижая других; когда на меня кричат; когда меня пытаются учить, как правильно красить глаза/делать прическу/сидеть и т.п.
Я СКРЫВАЮ: вообще очень скрытная, много чего скрываю, могу доверить только очень близким людям.
Я НУЖДАЮСЬ: в поездке куда-нибудь на юг вместе с мамой
Я ЛЮБЛЮ: своих родных, лучшую подругу, своих кошек

Хватит постоянно повторять, что я не создана для этого и мои взгляды еще 20 раз изменятся!

Ничего у меня не изменится, я для себя уже все точно решила, и своих решений менять не привыкла. Быть может, я как раз и рождена для того, чтобы людям помогать? С моим-то характером и желанием сделать жизнь окружающих лучше!

Я не тусовщица, не вертихвостка, не двоечница, не транжира, не пустышка… Я рада уже хотя бы тому, что не отношусь к этим понятиям.