malahova

Самое удачное утро: проснуться, принять душ, выпить кофе… и пойти домой!

закройте глаза на минуту.
расслабьтесь и представьте:
сейчас, в это мгновенье по всему миру происходят тысячи вещей. совершаются миллионы событий. кто-то женится или выходит замуж, кто-то ссорится с любимым человеком, кто-то посуду о стенки бьет, кто-то осколками режет вены и умирает в ванне, а кто-то кайфует в джакузи с красивыми девушками, а у кого-то ломка и он о стены бьется, а кто-то достраивает стены очередной тюрьмы или психбольницы, кому-то объявляют его диагноз, а кто-то летает в космосе и не знает что его жена спит с его лучшим другом и через 9 месяцев у них будет ребенок. почувствуйте это. себя в этом. всю эту огромную, огромную планету на которой ни на секунду не перестает крутится это бешеное колесо жизни.

любимых помнят, хоть и предают. прости, что я как все, и что устала, что вновь хочу создать себе уют и ждать тебя ночами перестала. и кто-то незнакомый и чужой с утра уже спросил: «ну, как спалось?»… и голос был не твой, и взгляд…не твой. и мне как должное принять его пришлось. я улыбаюсь и стараюсь жить, влюбляться, забывать, искать другой приют. но только слов твоих всё не могу забыть: «любимых помнят, хоть и предают…»

ежедневно мы убиваем наши лучшие душевные порывы. вот почему у нас начинает болеть сердце, когда мы читаем строки, написанные рукой мастера, и чувствуем, что они словно выдраны из наших сердец, ведь наши собственные прекрасные стремления задушены в зародыше, ибо нет веры в силы, ни дара различать истинную красоту и правду. любой человек, когда успокаивается и становится предельно откровенным с самим собой, способен говрить глубочайшие истины. все мы происходим от одного источника. поэтому нет никакой тайны в происхождении вещей. мы все являемся частью творческого процесса, а, следовательно, все мы короли, музыканты, поэты; просто нам необходимо раскрыться, обнаружить силы, спрятанные в глубине нас самих.

Они научили меня ценить верность… и никогда не забывать о тех, кого любишь.
© Хатико: Самый верный друг

Cформулированные, но не высказанные мысли, терзают душу иногда похлеще, чем муки совести.

Иметь человека, который понимал бы тебя, — это значило бы иметь опору во всем.

о своих планах лучше никогда не рассказывать, обязательно все обломается.

Будь с теми, кто делает тебя счастливым.

Они все равно уйдут, даже если ты обрушишься на пол и будешь рыдать, хватая их за полы пальто. Сядут на корточки, погладят по затылку, а потом все равно уйдут. И ты опять останешься одна и будешь строить свои игрушечные вавилоны, прокладывать железные дороги и рыть каналы — ты прекрасно знаешь, что все всегда могла и без них, и именно это, кажется, и губит тебя.

Они уйдут, и никогда не узнают, что каждый раз, когда они кладут трубку, ты продолжаешь разговаривать с ними — убеждать, спорить, шутить, мучительно подбирать слова. Что каждый раз когда они исчезают в метро, бликуя стеклянной дверью на прощанье, ты уносишь с собой в кармане тепло их ладони — и быстро бежишь, чтобы донести, не растерять. И не говоришь ни с кем, чтобы продлить вкус поцелуя на губах — если тебя удостоили поцелуем. Если не удостоили — унести бы в волосах хотя бы запах. Звук голоса. Снежинку, уснувшую на ресницах. Больше и не нужно ничего.

Они все равно уйдут.

А ты будешь мечтать поставить счетчик себе в голову — чтобы считать, сколько раз за день ты вспоминаешь о них, приходя в ужас от мысли, что уж никак не меньше тысячи. И плакать перестанешь — а от имени все равно будешь вздрагивать. И еще долго первым, рефлекторным импульсом при прочтении/просмотре чего-нибудь стоящего, будет: «Надо ему показать.»

Они уйдут.

А если не захотят уйти сами — ты от них уйдешь. Чтобы не длить ощущение страха. Чтобы не копить воспоминаний, от которых перестанешь спать, когда они уйдут. Ведь самое страшное — это помнить хорошее: оно прошло, и никогда не вернется.

А чего ты хотела. Ты все знала заранее.

Чтобы не ждать. Чтобы не вырабатывать привычку.

Они же все равно уйдут, и единственным, что будет напоминать о мужчинах в твоей жизни, останется любимая мужская рубаха, длинная, до середины бедра — можно ходить по дому без шортов, в одних носках.

И на том спасибо.

Да, да, это можно даже не повторять себе перед зеркалом, все реплики заучены наизусть еще пару лет назад — без них лучше, спокойнее, тише, яснее думается, работается, спится и пишется. Без них непринужденно сдаются сессии на отлично, быстро читаются хорошие книги и экономно тратятся деньги — не для кого строить планы, рвать нервы и выщипывать брови.

И потом — они все равно уйдут.

Ты даже не сможешь на них за это разозлиться.

Ты же всех их, ушедших, по-прежнему целуешь в щечку при встрече и очень радуешься, если узнаешь их в случайных прохожих — и непринужденно так: здравствуй, солнце, как ты. И черта с два им хоть на сотую долю ведомо, сколько тебе стоила эта непринужденность.

Но ты им правда рада. Ибо они ушли — но ты-то осталась, и они остались в тебе.

И такой большой, кажется, сложный механизм жизни — вот моя учеба, в ней столько всего страшно интересного, за день не расскажешь; вот моя работа — ее все больше, я расту, совершенствуюсь, умею то, чему еще месяц назад училась с нуля, участвую в больших и настоящих проектах, пишу все сочнее и отточеннее; вот мои друзья, и все они гениальны, честное слово; вот… Кажется, такая громадина, такая суперсистема — отчего же это все не приносит ни малейшего удовлетворения? Отчего будто отключены вкусовые рецепторы, и все пресно, словно белесая похлебка из «Матрицы»? Где разъединился контактик, который ко всему этому тебя по-настоящему подключал?

И когда кто-то из них появляется — да катись оно все к черту, кому оно сдалось, когда я… когда мы…

Деточка, послушай, они же все равно уйдут.

И уйдут навсегда, а это дольше, чем неделя, месяц и даже год, представляешь?

Будда учил: не привязывайся.

«Вали в монастырь, бэйба» — хихикает твой собственный бог, чеканя ковбойские шаги у тебя в душе. И ты жалеешь, что не можешь запустить в него тапком, не раскроив себе грудной клетки.

Как будто тебе все время показывают кадры новых сногсшибательных фильмов с тобой в главной роли — но в первые десять минут тебя выгоняют из зала, и ты никогда не узнаешь, чем все могло бы закончиться.

привет. не ждал? я так и знала.
остывший чайник. пыль и скука.
я просто мимо пролетала.
и вот зашла, прости – без стука.

мне страшно захотелось чаю
с малиной, медом или мятой.
и поболтать. о чем? не знаю.
был не вопрос - о чем … когда-то.

а на плафоне паутинка…
другие шторы, непривычно.
ты, говорят, живешь с блондинкой?
без комментариев? отлично!

еще рисуешь? не забросил?
пейзажи, графика … с натуры?!
влезает в рамку? нет вопросов.
да-да, согласна: бабы – дуры.

давай о чем-нибудь…а кстати,
за книжной полкой на портрете
в моем малиновом халате
никак она? мечта поэта!

какие формы!!! поздравляю.
куда уж мне. невероятно.
безумство роз в цветущем мае!
без комментариев? да ладно.

ну что же. славно посидели.
про чай я, кажется, забыла.
а хочешь, вместе полетели
как раньше… впрочем, пошутила.

ты извини. была бестактной.
со мной бывает, замечала.
я вовсе не прошусь обратно.
я просто – иногда скучаю.

— Ты мне нравишься. Поэтому я научу тебя всему плохому, что знаю и умею.

— Я же хорошая. Посмотри в мои глаза: они же добрые.
— Они пьяные.
— Одно другому не мешает.

Алкоголь - это всего лишь временное решение проблем, вот поэтому и не стоит прекращать пить.

—Я тебя люблю.
—Закусывай.