Пусть сердцу вечно снится май

Пройдет не так много времени и мы станем безнадежно взрослыми…
Обзаведемся семьями и по вечерам будем сидеть с детьми.
Перестанем травиться яркими синтетическими напитками и некачественным алкоголем.
Сменим фаст-фуд на домашнюю еду. Бросим курить и обязательно будем бегать по утрам.
Мы наконец-то будем высыпаться. Причем по ночам.
Мы больше не будем сидеть в интернете до полчетвертого утра.
Прекратим вечно опаздывать и есть по ночам.
Выбросим рваные джинсы и научимся носить деловую одежду.
На нас больше не будут оборачиваться прохожие.
Такая себе среднестатистическая жизнь со среднестатистическим счастьем.
А потом нам станет скучно.
И летним вечером, забросив в угол деловые бумаги, мы снова соберемся на одной из площадей любимого города.
В вечернем небе будут сиять звёзды, у киосков с пивом будет веселиться молодежь… И тогда мы вспомним себя.
Ярких.
Шумных.
Безудержных.
Все будет потом.
А пока..
Мы будем прогуливать учебу, и кричать песни во весь голос.
Мы снова не уснем до утра, променяв сон на энергетики.
Мы будем встречать рассветы и провожать закаты, прожигая жизнь.
Пусть мы что-то делаем не правильно.
Зато нам будет что вспомнить!

и думать перестала, а ты все равно продолжаешь снится.

шум раздражает тогда, когда ты в нём не участвуешь

Дима (4 года)
разворачивает конфету.
— Дим, поделишься со мной?
— Нет. Я не могу.
— Почему?
С довольным видом: — Потому что я — ЖАДИНА!
— А разве это хорошо — быть жадиной ?
— Н-у-у… — дожёвывая конфету, — неплохо!

Мама говорит:
- Форточку не открывай – сквозняк. Пирог не ешь – это на ужин. Тапочки надень – простудишься.
Мама говорит:
- Я скоро. Не мусори тут. Чашки помой. Не сиди близко к телевизору.
Мама говорит:
- Полина! Ты что оглохла? Дверь закрой, говорю, горе луковое! - и шуршит в коридоре плащом, и звенит монетками, и щёлкает зонтиком.
Я закрываю дверь, иду в комнату и сажусь на кровать. Нет, сажусь в кресло (с ногами, в тапочках!) и думаю, почему же я «луковое»?
Ну, допустим, «горе» ладно, это пусть. Я и сама понимаю, что счастья от меня немного (с меня только фантики от конфет, дырки на колготках, головная боль и крошки на столе). Но «луковое» почему?
И тихонько нюхаю ладошку, и вторую тоже. Даже коленку нюхаю, для верности.
И ничего не правда! Я карамельное, мятное и немножко яичное. А ещё молочное, шерстяное и шампуневое. И даже какаова… какававо… ну такое!
- А никакое не луковое! – говорю я вслух и обвожу взглядом комнату.

Это моя комната, собственная, личная. Я тут всё знаю, каждый уголочек.
Вон там, на кровати, сидят мои игрушки, которые главные. А остальные – в большой коробке и в тумбочке.
В ящиках стола - мои тетрадки, картинки, карандаши (только там неубрано, ну и что?) и всякие секреты.
А на полке – мои книжки. И на подоконнике, и на тумбочке, и даже на полу за кроватью.
В этом шкафу лежат мои одёжки. И некоторые висят. Там есть одно любимое платье и целых четыре нелюбимых. Мама говорит: «Они приличные!»
У мамы странное представление об одежде. У неё самой только «приличные» юбки и блузки. И два платья, которые называются «строгие». Когда мы идём в гости, мама надевает строгое платье, и самое красивое на нём – это брошка!

Я иду в мамину комнату. Там на столике у зеркала стоит шкатулка со всяким красивым и не очень. Я достаю большую брошку с голубыми камешками и цепляю себе на платье (это платье уже не «приличное», оно просто домашнее).
- Если всё равно мыть посуду придётся, то я буду мыть её в брошке! Не так обидно будет, - думаю я.
На кухне остывает и пахнет яблочный пирог. Я осторожно прикладываю к нему ладошки (тепло и мягко). Потом быстро их нюхаю, шумно вдыхая воздух.
Я - яблочное и медовое!
У меня есть свой фартук - маленький жёлтый передничек, на котором написано «Мэри».
Меня зовут Полина, но, наверное, фартуков про меня не бывает. Поэтому посуду буду мыть как бы не я, а какая-то Мэри в маминой брошке.
Мэри моет посуду и мечтает быть девочкой Полиной, у которой в шкафу есть любимое платье, на кровати – целая шеренга главных игрушек, а в кухне – яблочный пирог на ужин.
Мэри совсем не скучает по маме и не смотрит поминутно на настенные часы. Это ведь вовсе не её мама где-то задерживается.
Мэри любит разговаривать с чашками и блюдцами. Она помнит, как их зовут и какой у кого характер. Когда на прошлой неделе Мэри разбила синего Бубу и порезала палец, Полина даже не заплакала.

Мама приходит поздно, тихонько открывает дверь своим ключом, разувается и на цыпочках заходит в мою комнату.
- Ну вот, уснула в кресле, - говорит она шёпотом.
Я слышу, как мама отстёгивает брошку с моего платья, аккуратно снимает с меня передник и целует в лоб..
- Давай-ка, я уложу тебя в кровать, - говорит она и берёт меня на руки. – Горе ты моё, луковое!
- Яблочное, - говорю я сквозь сон и обнимаю маму за шею. – Яблочное и медовое…

(с) Елена Касьян

Как заработать при помощи Интернета всего в два шага:
1. Отключаем Интернет.
2. Идём работать.

это всё такие глупости
состояние безысходности, окончание срока годности, принцип живой очерёдности
никому уже не нужные условности
это что ещё за новости?
кто разучился улыбаться?
ерунда, нужно уметь расставаться
отметать ненужные, а тем более, старые вещи
ты всего лишь не хотела стараться
громкость уменьши
ты же знаешь, милая, я права©

конец, это тогда когда тебе в лицо говорят
ты ничего не стоишь.
твои чувства - ноль для меня.
твои мысли - пустой бред.
твоё мнение - никому не нужно.
твои переживания - беззвучные крики.
вот тогда конец.

— Не то чтобы мне так хочется серьёзных отношений, просто срочно нужно отдать себякому-нибудь. Я себе так надоела.

рифма очень хромает,
как мой пульс в темноте.
меня тысячи раз просили забыть о тебе.
иногда удавалось,
иногда не совсем.
у меня целый плэй-лист, посвященный тебе.

это всё такие глупости
состояние безысходности, окончание срока годности, принцип живой очерёдности
никому уже не нужные условности
это что ещё за новости?
кто разучился улыбаться?
ерунда, нужно уметь расставаться
отметать ненужные, а тем более, старые вещи
ты всего лишь не хотела стараться
громкость уменьши
ты же знаешь, милая, я права©

Здравствуй, Малыш. Всё нормально. Живу на крыше.
Я всё такой. По-прежнему вздорный. Рыжий.
В меру упитан. В полном расцвете лет.
Да, не летаю. В общем и целом – не с кем.
И не считаю небо занятьем детским.
Ты-то хоть помнишь? Нет, ты не помнишь. Нет.

Кристера видел. Спился. Весьма уныло
Выглядит на панели твоя Гунилла.
А про тебя я в курсе из новостей.
Стал депутатом в риксдаге ты или где там?
Сто дураков внимают твоим советам.
Ты не пустил на крышу своих детей.

Тихо кругом. И пусто. Ну, разве кошка
Чёрная промелькнёт в слуховом окошке,
С улицы донесётся неясный вздор.
Я, не меняя, переодену гетры.
Всё как обычно. Осень. Дожди и ветры.
Лень есть варенье и проверять мотор.

Я не летаю. Я не могу – с другими.
Кстати… Ты и не знал – у меня есть имя…
И не узнаешь – но, подводя итог,
Я не виню тебя. Всё мне вполне понятно.
Капли из низкой тучи ещё бодрят, но…
Просто, Малыш, ты вырос… А я не смог.

(с) Дмитрий Якимов

Просто иногда так бывает: ты разбиваешь зеркало голыми руками, спустя буквально минуту весь пол усеян осколками, и это важнее, чем порезы на коже и привкус крови во рту, убирать-то тебе придётся. Твой двойник выходит из дырки в зеркале, успокаивает тебя, варит какао и заставляет продезинфицировать ранки и перевязать бинтиком. Всё было не зря: ты теперь не один. Двойник собирает и выбрасывает осколки, укладывает тебя в кровать, поправляет одеяло и говорит, что теперь всё будет иначе, спи, спи, я с тобой и тебя никто не тронет.
Но ты просыпаешься, и оказывается, что всё одеяло заляпано кровью, какао закончилось ещё с неделю назад и жутко дует от окон. А ещё провал разбитого зеркало зло скалится пустыми ртом. И осколки по всей комнате, чёрт бы их побрал.
И ты снова один.

(с) Кусок неба

мы не бережем близких, когда они близко

Вот почему подойти на улице к курящему человеку и попросить сигарету - абсолютно нормально, а если кто-то ест шоколадку, попросить кусочек, то это странно?