улыбайся всегда, любовь моя.

Я не знаю, что с этим делать. Наверное, раз в десять лет стоило бы переезжать, оставляя всех любящих с носом. Выпускать своих кошек, выставлять цветы на порог, запирать дом, выбрасывать ключи. Терять мобильники, забывать пароли, удалять архивы. Кто убедил нас в том, что есть какое-то «навсегда»? Не знаю….

И каждый раз, давно не милый, отлично чувствует линию и раз от раза набирает номер, чтобы спросить: "Хочешь в кино?". И я отвечаю: "Я не хочу в кино. Я хотела прожить с тобой пол века, родить мальчика похожего на тебя и умереть в один день с тобой. А в кино, - нет, не хочу."

Есть у моего сердца свойство: когда мужчина уезжает из города, я горюю так, что оно почти останавливается, ну, или замедляется уж точно. Он собирается, а я лежу на кровати и смотрю, и сил моих нет ни говорить, ни прощаться, а только не плакать. В другие дни я не позволяю чувствам сбивать меня с толку — разве случайно, спросонок, пока ещё не совсем в себе, услышу или увижу что-нибудь, что пробьётся сквозь самообладание. А так я крепкая.

Да куда угодно, только бы одной. Не разговаривать, не созваниваться, не искать. И, черт бы побрал эту жизнь, не ждать. Ничего с собой не возьму и никогда не вернусь.

Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты.Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама.Они–всего лишь повод.Есть только я и божественная любовь.А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него.Теперь, когда его нет, любовь все равно осталась, любовь–она вообще, она ни о ком.

Во мне не было капли мужества, как это может показаться. Я сосредоточилась только на том, чтобы глаза не плакали. Стоило отвлечься, и я начинала плохо видеть людей и не сразу могла понять отчего. Закончилась очередная короткая счастливая жизнь. Не реветь невозможно; наверное, потребуется целая неделя, чтобы выплакать мой личный океан.
Но я снова там, в разреженном воздухе, где холодно жить, зато не страшно умирать, потому что опять выбрала – сама.

я ухожу, горестно подвывая, втайне рассчитывая, что меня догонят и дадут все, что хотела, уже на моих условиях (но я в любом случае не вернусь, это не шантаж, а попытка перейти в новое качество). Но ни разу такого не случалось. Одуматься и жить по-старому – предлагали, а вот нового – никогда. Потому что есть предел, после которого жизни нет, ни птичек, ни рыбок, ни цветов, ни амеб, одна только пустая земля.

На самом деле третью неделю пытаюсь собрать себя по обрывкам. Я так сплела наши жизни, что вот теперь, когда он изъял свою, от моей остались одни ошметки. Где мои интересы, мои амбиции, мои желания? Где Я? Никаких признаков, разве что ноги сейчас затекли у МЕНЯ.

не дело нам сидеть, тянуть резину,
вернуть былое-больно тяжкий труд,
пора по одиночке: в холод, в зиму,
авось кого-то все же подберут.

не дело в разговорах и проклятьях,
и в том, что мы с тобою, как родня.
последнее, прощальное объятье,
и в путь-дорогу, только без меня.

и что бы не томиться нам ночами,
не ждать шагов знакомых у двери,
давай с тобой останемся друзьями,
давай с тобой останемся людьми…