http://www.formspring.me/katiemodest
https://kato.viewy.ru/
бооожеее
отыскала свой старый вьюи) почти весь посвящен Джонни
разве я враг тебе, чтоб молчать со мной, как динамик в пустом аэропорту.
целовать на прощанье так, что упрямый привкус свинца во рту.
под рубашкой деревенеть рукой, за которую я берусь, где-то у плеча.
смотреть мне в глаза, как в дыру от пули, отверстие для ключа.
мой свет, с каких пор у тебя повадочки палача.
полоса отчуждения ширится, как гангрена, и лижет ступни, остерегись.
в каждом баре, где мы – орет через час сирена и пол похрустывает от гильз.
что ни фраза, то пулеметным речитативом, и что ни пауза, то болото или овраг.
разве враг я тебе, чтобы мне в лицо, да слезоточивым. я ведь тебе не враг.
теми губами, что душат сейчас бессчетную сигарету, ты умел еще улыбаться и подпевать.
я же и так спустя полчаса уеду, а ты останешься мять запястья и допивать.
я же и так умею справляться с болью, хоть и приходится пореветь, к своему стыду.
с кем ты воюешь, мальчик мой, не с собой ли?
не с собой ли самим, ныряющим в пустоту…
© В. Полозкова
В знак признательности КЕРУАКУ (KEROUAC), БАРРОУГСУ (BURROUGHS), КЕССЕДИ (CASSADY) и другим ублюдкам которые разрушили мою жизнь.
Мне было тринадцать, глаза плотно закрыты, внимательно слушаю «Frampton Comes Alive» снова и снова, это как произнесенная молитва, которая помогала оградить от слабоумия праведника, как сильно я хотел изгнать Бэмби; стать заводилой, душой компании, в стороне от полчища ябед, это было красиво, крутым реальным героем футбола. …
Я мечтал о встрече с ней после семи-одиннадцати вечера, выпить Boone’s Farm клубнично-яблочного вина и целоваться, до тех пор пока, наши рты на станут болеть. ЗЗЗЗРРРИИИПП!! – был звук, что я услышал, он взбудоражил меня в этот приятный романтичный момент. Мой брат Денни, старше меня на 10 лет, на гране грядущего братоубийства, этого более чем достаточно: «Чувствуешь ли ты что, что чувствуем мы?», быстро схватил пластинку с играющего проигрывателя и неистово швырнул священный альбом в бездну, моей, вечно заваленной беспорядком, комнаты.
«Все хватит», - прошипел он. «Я больше не позволю тебе слушать это дерьмо!»
Я сидел, загруженный им, в такой глубоко экспрессивной позе на которую способны подростки, уменьшая давление и быстро возвращаясь в реальность. Он быстро схватил запись из своей коллекции и бросил её на проигрыватель.
«Послушай это…Это лучше, чем то, что ты слушал. ТЫ не должен слушать то дерьмо только потому что это слушают другие детки».
«Хорошо, мать твою», - Подумал я, «включай … послушаем!»
Музыка зазвучала… гитара, капризный нарастающий бас, флейты и подкрадывающиеся мурашки, касательно данного: «в потоке сна… между путепроводами твоих желаний..» «Черт возьми, мать твою», - думал я, Депп и Гинсберг в группе «Соединённых Штатов Поэзии», 1995 «это мягкая музыка – даже не электрическая! Эти гитары акустические, не электра - гитары!» Песня продолжалась: «Можешь ли ты меня найти… поцелуй мои газа…, чтобы я смог родиться заново…» Слова задели за живое; они не крутят подобного по радио, как мелодия гармонична в этой песне, я начал получать удовольствие от прослушивания. Черт! Мне это даже понравилось. Это был звук, который я до этого никогда не слушал, из за врожденного страха к таким группам как «America», «Seals»и «Crofts» и больше всего, к «Starland Vocal Band». И я не дам и половины гребанного ломаного гроша за безымянную лошадь, летний бриз или полуденный свет! Мне нужно было пространство для заполнения!!! Заполнения звуком… скрежещущих гитар, барабанов, обратной связи и слов… слов, которые что-то значат…звуков, которые что-то значат!
Я очнулся, дико пригвожденным этой записью, из коллекции моего брата, как будто бы отыскал новый неизведанный клад, сокровище, и сделал такое грандиозное открытие, такое, что никто – особенно никто в моем возрасте — не мог знать или понимать. Я слушал все! Саундтреки к «A Clockwork Orange» и «Last Tango in Paris», Боба Дилана, Моцарта и Брамса … всё это хозяйство! И не мог наслушаться. Я стал своего рода наркоманом этого и это становилось постоянным геморроем на заднице моего брата. Я хотел знать все что он делает. Я хотел знать все что этот, прогнивший пшеничный хлеб, футбольный мяч, животное, не делает. Я подготовился к ухаживанию за фантастической маленькой девушкой студенткой, избегая солнечного света в кафе-мороженном и в моих ночных подростковых снах.
Итак, я начал свое восхождение (или нисхождение) в непостижимость происходящего Извне. И закопался очень глубоко, с головой, в диссидентскую культуру золотого хранилища моего брата и год от года, брат поворачивал меня к другой области своего знания, отправляя меня еще дальше, в пропасть альтернативного учения.
Однажды, он дал мне книгу которая стала своего рода Кораном для меня. С загнутыми уголками страниц, в бумажной обложке, очень потрепанной, в пятнах, одному Богу известно как её довели до такого состояния. «В дороге» («On the road» ;), написанная в состоянии наркотического опьянения человеком со странным лягушачьем именем, не произносимым для моего тинейджерского языка, нашла свою дорогу, с книжной полки моего старшего брата, в мои жадные маленькие лапы. У меня осталось в памяти что в мои годы начальной школы, средних и старших классов, возможно единственное чем я увлекался и специально изучал, была биография Кнута Рокна (Knute Rockne), некоторые вещи Эвела Книвела (Evel Knievel) и книги о Второй Мировой Войне. «В дороге» изменила мою жизнь, и в тоже время, моя жизнь трансформировалась, когда Денни вложил пластинку с композицией Вана Моррисона (Van Morrison) «Astral Weeks» в проигрыватель, в тот день.
Мне, наверно, было что-то около пятнадцати в это время, и образ заводилы, души компании стал постепенно исчезать из моих снов. Мне он был больше не нужен. Мне нужно было бродить, странствовать, гулять…всякий раз и при любых обстоятельствах, я этого хотел! Я обнаружил себя на конце каната связывающего меня со школой, казалось, что нет особой причины для меня, чтобы остаться дальше учиться. Учителя не хотели меня учить и я не хотел учиться – у них. Я хотел продолжить свое образования из моего жизненного опыта, путешествуя по всему миру, наблюдая, и делая и двигаясь среди других бродяг, которые выглядят также подозрительно как и я, при этом совершенно нет нужды быть способным в высшей математике, нет. … Я не собирался жить как другие обычные налогоплательщики, приходить домой в 5:37 вечера, потрепать по голове любимого пса, и усесться за свой стол с одним-куском-мяса-и-двумя-овощами ожидая «Опасности», быстро надев очки, Пата Саяка (Pat Sajak) моего личного игрового шоу, «В пупке мироздания», Мирамар (Miramar), Флорида. Прекрасная жизнь, без сомнения, однако я знал, мне было не суждено жить такой жизнью, благодаря моему старшему брату Дену и фанко-канадцу с именем Джек Керуак (Jack Keriuac).
Я нашел своих учителей, саундтрек и правильную движущую силу для своей жизни. Керуаковский стиль письма -- поток сознания, дал огромное вдохновение для жизни в потоке сознания – к лучшему или к худшему. Идея жить день ото дня, как «обычный реальный пешеход», постоянно двигаясь вперед, не важно зачем. Некое посвященное транспортное средство.
Сквозь это представление Керуака, позже я узнал его приятелей по преступному сговору Гинсберга (Ginsberg), Барроугса (Burroughs), Корсо (Corso), Ханка (Huncke), Кесседи (Cassady) и других непокорных. Я полностью погрузился в их мир, и как губка, впитывал, на сколько мог, все их произведения. «Вой» ("Howl") Гинсберга сделал из меня болтливого идиота, потрясающе, что кто-то смог извергнуть это, так правдиво, и точно, на бумагу. «Голый обед»(«Naked Lunch» ;) Берроугса отослал меня к припадку истерического хохота, наряду с дураками(козлами) и маревом нечистых на руку, пресмыкающимися личностей, всегда находящихся среди нас.
«Первая третья тирады»(«The First Third rants» ;) Кесседи, по красоте, такая как скоростная циркулярная электро-пила. То богатство, что я имел, являлось для меня возможностью выходить из трудных положений благодаря этим героями, учителям и наставникам, что было невозможно, в любой из школ о которых я когда-либо слышал. Их безграничная мудрость и гиперчувствительность были их величайшими неотъемлемыми признаками и в некоторых случаях – как я полагаю, а я был с Керуаком – сыграло огромную роль в их окончательной гибели.
Я имел честь встретиться и завязать знакомство с Аленом Гинсбергом (Allen Ginsberg), совсем недолгое время. Наша первая встреча произошла на звукозаписывающей площадке в Нью-Йорке, где мы вдвоем записывали эпизод к фильму «Соединенные Штаты Поэзии» («The United States of Poetry» ;). Я читал отрывок из «Городской блюз Мексико»(«Mexico City Blues» ;) Керуака «Второй хор»(«2nth Chorus» ;), и как только я начал читать это перед камерой, я увидел уголком глаза хорошо знакомое лицо: «Мать твою», - подумал я: «Это Гинсберг!». Мы представились друг другу и он тот час начал гневно выступать по поводу моего чтения, и начал показывать мне как это нужно сделать.
«Вот так бы это сделал Джек!», - подчеркнул он.
Я стоял уставившись в брюхо одного из одаренных и значимых поэтов двадцатого века и со всей откровенностью и мужеством которую я мог собрать, сказал в ответ: «Да, но я не читаю так как он, я читаю это как я. Это моя интерпретация данного фрагмента».
Тишина – ДОООЛЛЛГАЯ тишина. Тик-так, тик-так, тик-так.
Я нервно улыбался, мои глаза бегали в нерешительности то по его лицу то по полу. Я выкурил половину моей пятитысячной сигареты за этот день в одну гигантскую затяжку и наполнил воздух вокруг нас моей отравой. И тут я как раз вспомнил его: «Не Кури!» поэтично … упс … слишком, мать твою, поздно теперь, мальчик, ты уже наступил в дерьмо! Я смотрел на Гинсберга, он смотрел на меня, и режиссер смотрел на нас, а вся съемочная группа – на режиссера, и на какое-то мгновение, стало совсем тихо, только на мгновение. Глаза Алена немного косили и затем заблестели как живые светлые огоньки. Он улыбнулся своей таинственной улыбкой и я почувствовал как Сам Господь простил мне этот ужасный грех.
После съемок, мы взяли машину чтобы доехать до его апартаментов на Нижней Восточной Стороне и посидели за чашкой чая. Он был настолько великодушен что поговорил со мной о ранних годах Керуака, Касседи и других. Мы говорили о разных вещах, начиная с разговоров о Limo ride до высокого голоса Оскара Уальда (Oscar Wilde); у него, как ни странно была запись того как Уальд читает «The Ballad of Reading Gaol». Он беззастенчиво, безостановочно заигрывал на продолжении всего моего визита, даже позволил мне курить, пока, я сидел рядом с кухонным окном и выдыхал в него. Он любезно подписал книгу для меня и дал пару автографов(один для моего брата, конечно) затем, я отправился назад в свой отель, чтобы получить уже совершенный звонок от него, с приглашением для следующей встречи под любым предлогом.
С этого дня, мы поддерживали связь друг с другом, последующие несколько лет, и иногда, даже встречались, время от времени. Наше общение продолжалось до нашей последней беседы, которая, состоялась за три дня до его смерти. Он позвонил мне чтобы сказать что он умирает, и что было бы здорово если бы мы увиделись снова перед тем как он отдаст концы. Он был такой спокойный, невозмутимый и умиротворенный этим, что я спросил, как он себя чувствует, рассказывая об этой ситуации. Он изящно выразился, что это как рябь на безмятежном море. Затем он заплакал не на долго, я плакал тоже, он сказал: «Я люблю тебя», и я ему ответил в свою очередь. Я сказал ему, что приеду в Нью Йорк, так скоро, как только смогу, и мать твою, Я приехал – он умер всего несколько дней спустя.
Гинсберг был великим человеком, как его старые приятели, которые мостили дорогу для многих и многих что ходят по ней. Пожертвование этих людей простирается выше их работ. Без «В дороге»(“On the road&rdquo ;), «Воя»(«Howl» ;) или «Голого обеда»(«Naked lunch» ;), к примеру, были ли бы мы осчастливлены такими как Хантер С. Томсон(Hunter S. Thompson) и Боб Дилан (Bob Dylan) ?. Или бессчетным количеством других писателей и поэтов такого калибра, что родились в Пятидесятые и Шестидесятые? Где бы мы были без современной классики такой как «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»(«Fear and Loathing in Los Vegas» ;) или «Времена меняются»(«The Times They Are A-Changin» ;) ?
Много всего произошло со мной за двадцать лет, с того момента как я сидел и читал этот долгий наркотик - керуаковский шедевр. Я был разнорабочим на стройке, заправщиком на автозаправочной станции, плохим механиком, наборщиком сценариев, музыкантом, продавцом канцелярии по телефону, актером, и таблоидной мишенью – но не было ни секунды, проходящей мимо, в которой я был бы разделен с дорогой на которую мня поставил Джек, посредствам моего брата. Это было интересное путешествие, всю дорогу, - под воздействием эмоционального и психологического бремени -- но, мать твою, копьём прямо вниз. И я знаю, что без святых слов этих великих писателей прожегших мой мозг, я мог бы закончить прикованным к стене в государственной больнице Камарилло (Camarillo State Hospital), в бессознательном состоянии или погибнув от несчастного случая.
Итак, в конце, что может каждый … ученик, профессор или биограф … в самом деле сказать об этих ангелах и дьяволах которые однажды были среди нас, хотя возможно немного выше над землей?
Джонни Депп
Журнал «Rolling Stone» 07 августа 1999г
Крокодильи слезы. Больно до глубины души. Задело.
Зачем мне эти заморочки? Нафиг надо. Я не хочу, чтобы потом все заканчивалось так, как у моих друзей: (Я плачу. Больно оттого, когда понимаешь, что тебя предают, тебе изменяют, тебя не уважают. Стоит ли доверяться, открываться человеку, когда потом просто плюнуть в душу?! Эта сегодняшняя ситуация… Я очень за тебя переживаю, моя девочка… Я чувствую себя разрушителем: (мне плохо от этого. Хотя с другой стороны, я бы очень хотела, чтобы мне кто-то сказал уже нахрен правду!!! чтобы перестать уже ждать! и просто успокоиться. Жить дальше, как раньше. Без всяких проблем.
я хочу фотать!!! так много красивых людей вокруг…
И еще. Статус вконтакте был для Раисы. И предыдущий, и тот, ктр сейчас. Я поставила его в тот день, когда мы с ней поругались.
Вопрос исчерпан.
Уборка в большой квартире в субботний день - получше всяких тренеровок в спортзале.
Я не умею разлюбить; могу полюбить только кого-то еще. Все несбывшиеся, канувшие, бросившие планомерно копятся у меня не в сердце даже, а где-то в костных тканях, скелет формируют; составляют что-то наподобие годовых колец. Ни на кого из них не могу долго злиться; периодически заходя в магазин и трогая тряпочку, думаю "Пошло бы N." - хотя N. не видела три года. Большое изумление испытываешь каждый раз, когда встречаешь кого-нибудь из сильно когда-то любимых и понимаешь, что чиркни искорка сейчас - и все завертелось бы снова, что бы там ни было, какая бы выжженная земля ни оставалась по человеку. Спустя время понимаешь, что нечто, изначально в нем зацепившее - никуда не делось и уже не денется. И от тебя никак не зависит, вообще.
У всех разная хронология: кто-то говорит "в девяносто восьмом, летом", кто-то - "мне тогда было четырнадцать, через два месяца после дня рождения", я говорю "это было сразу после К., за две недели до Л." Время, когда я ни в кого влюблена - пустое, полое, не индексируемое; про него потом помнишь мало и смутно.
Вместе с влюбленностью, меж тем, внутри включается мощный софит, подсвечивающий и впечатывающий в память каждую молекулу действительности; резкость увеличивается, контрастность; звук чище, пронзительнее; жизнь становится не моно, но стерео.
(с) Вера
Если решила, что все - значит все. И что только меня заставило сделать столь опрометчивый шаг вчера?… Хорошо, что ты спросила, нафига я это сделала. Вовремя. Спасибо*
Хм. Я же сама все замечаю, и чувствую. Только не понимаю, для чего так делать, если не представляю интереса.
Тем более мне это не кажется, и я это не придумываю, а мне это по факту говорят.
Так странно все.
Я не могу так больше!
Да, я истероид, да наговорила всякой чуши… прости меня:(
Я люблю тебя:*
Просто ты тоже меня пойми… Когда ты начинаешь о чем-то говорить, то договаривай до конца!!! Тем более, ты знаешь, как я реагирую на все это.
Улица тонет в шуме
как руки в шубе
как тонет мир в нераскрывшемся парашюте
ладно, пока мы шутим,
пока пишу.
когда я умру, я знаю, о чем спрошу.
не о том, почему весной вылезают листья,
почему у самых красивых повадка лисья,
кто придумал письма,
где родились мы,
и зачем вода быстрей бежит под мостом.
я спрошу его о не о том
я спрошу, почему меня утешала мама,
заплетала косы, совала мелочь в карманы,
а если ругала - то уж всегда за дело,
а потом поседела,
почему не я, а ты решился решать,
что теперь я сама должна ее утешать.
почему я теперь всегда засыпаю поздно,
сплю в неудобной позе,
в странной архитектуре
в грязной клавиатуре,
почему после стука двери, щелчка ключа
я умею только молчать.
почему никто не слышит, как я пою,
как наливаю чай, как пишу статью,
пью, веселюсь, блюю,
воду на кухне лью,
кормлю кота отвратительным серым кормом,
он грызет покорно.
почему, когда я умру, еще пару дней
мне лежать среди неглаженных простыней,
потому что никто не придет, никто не просил их.
ждать звонка, носилок.
почему я всегда куда-то обращена
где самая стылая, тихая тишина.
Почему мне никому не сказать, о том, как
голубы у него глаза, как запястья тонки,
как смешно у него загибается воротник,
как искрятся лучи - от них
у людей золотятся брови, светлеют лица.
почему мне этим некуда поделиться.
Почему я собираю его по крошкам,
По дорожкам, по не мне подаренным брошкам,
По чужим рассказам, по индексу публикаций,
Этих мысленных аппликаций
Никогда не склеить даже в попытку целого,
Почему я всегда теряю самое ценное?..
почему мне никому не сказать, как странно
когда мы сидим, склонившись перед экраном,
как наши ладони встречаются на тачпаде,
сплетаются наши пряди,
почему, когда я могу украсть только час его,
я неистово, невозможно и страшно счастлива.
почему весна всегда пахнет лимонадом,
почему мне от него ничего не надо,
ветер лохматит волосы, треплет ветки,
дом мой ветхий.
солнце закатное красное, как креветка,
когда я умру, передай от него привет мне.
Почему мне никак не придумать, как с ним расстаться,
Почему мы уходим спать, заменяя статус,
Выходя из окон джаббера, аськи, скайпа,
выдыхая, будто бы отпуская,
Желая спокойной ночи тому, кто невидим.
Почему, мне кажется,
мы никогда
не выйдем?
(с) Изя Райдер
19 мая. За окном снег.
1. Читать в магазинах гороскопы в журналах, а через 5 мин. забыть о чем читала…
2. Закалывать волосы чем попало, когда рядом нет заколки.
3. Все равно переспросить, даже если точно слышала вопрос!
4. Собирать рекламные открытки, которые висят у входах в кафе или кинотеатров.
5. Не вытаскивать фен или зарядное устройство из розетки.
6. Сбрасывать пепел, даже если его нет.
7. Постоянно терять колпачки от кремов, бальзамов, помад и т.д.
8. Загадывать желание, когда часы совпадают с мин. (например 19:19)
9. Составлять слова из 3-х букв номера у авто.
10. Положить вещь на место и забыть где это место.
11. Кусать и облизывать губы!
12. Ставить будильник на 10 мин. раньше и все равно проспать это время.
13. Читать газеты и журналы с конца.
14. Насобирать стаканы с водой у кровати.
15. Посмотреться в зеркало перед выходом.
16. Выключить свет, а потом в темноте искать ключом замочную скважину.
17. Говорить по телефону "привет, узнал?" или "это я" при этом точно зная, что твой номер забит у него в тел. книжке.
18. Красить глаза с открытым ртом, причем закрыв его обязательно испачкаешься тушью!
19. Мазать масло на хлеб так, чтоб все было равномерно, при этом все ждут ножик.
20. Достать тел., чтоб посмотреть на время и забыть, что хотела посмотреть.
21. Есть сначала все невкусное, а потом вкусное.
22. Снимать колготки вместе с носками, а потом умудриться одеть их не расчленяя.
23. Запихивать вещи комком в шкаф с мыслью о том, что сделала это в последний раз.
24. Шагать по плитам так, чтобы не наступать на швы.
25. Шагать по зебре только по белым полосочкам.
26. Обкусывать шоколад сверху шоколадной конфеты.
27. Наворачивать круги при разговоре по телефону.
28. Налить себе чаю, отпить мальца и оставить его, т.к. он горячий.
29. Кинуть тел. в сумку, а потом судорожно минимум 10мин. искать его там.
30. Делать вид, что не слышишь, когда тебя зовут есть.
31. Забывать где право и лево, когда тебя спрашивают куда идти.
32. Обходить деревья и столбы с одной стороны, чтобы не поссориться с товарищем.
33. Проходить в метро через турникет под строго определенным номером.
34. Забывать имена собеседников.
35. Искать ключи, которые были 2 мин. назад у тебя в руке.
36. Искать очки, когда они у тебя на голове.
37. Не есть одной.
38. Смотреться в тонированные окна машин, в витрины.
39. Делать тел. "без звука", а потом по 10 раз смотреть не пришла ли смс.
40. Не удалять смс. Жалко, вдруг пригодятся. (А потом сразу так, 150 удаляешь)
во всех смыслах)
ГриииНюююляяя…мы чуть-чуть до года не дотянули) вот черт)) ахаахах))) эммм,23-го год был бы))
стал родным и близким:* им же и останешься)
счастья нам обоим))) : *
Самые популярные посты