Transtsendention

О всём, что было, не жалея нисколько,
Я шел и шел навстречу ветрам и вьюгам.
Разбилось сердце, разлетелись осколки,
И мы, конечно, не узнаем друг друга.
И всё ж, я верю, наша встреча всё ближе,
Пусть дни кружат, как снег и жизнь быстротечна,
Тогда в глазах твоих я снова увижу
Небо, которое бесконечно.

хотя вы знаете,
я все-таки уеду.
хотя бы на трамвае.
вот, скоро у меня уж и билет в кармане.
вы знаете, я все-таки уеду,
хотя бы на качелях,
и вернусь не скоро

Всё любить, и за всё драться, и всем жертвовать ради единственной улыбки; мы сами мелочи в мире мелочей, и нас видно, только если мы как-то особенно светимся.

Однажды к нам в школу пришёл один невероятный актёр, действительно невероятный..мы у него спросили " как можно было всё это выучить?", он ответил, что нужно просто это любить..любить..

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

3 малыша бегут ко мне,
дуя в свистки
и крича:
«ты арестован!»
«ты пьян!»
и они начинают
бить меня по ногам
своими игрушечными дубинками…
у одного из них есть даже
значок! у другого —
наручники, но мои руки высоко в воздухе…

когда я зашёл в винную лавку,
они пронеслись мимо,
точно пчёлы
мимо гнезда…
я купил 1/5 галлона дешёвого
виски
и
3
плитки леденцов.

я осознал сухость и умершие папоротники
и комнатные растения, жёлтые, как кукуруза:
ушла моя женщина,
и пустые бутылки как кровавые трупы
окружали меня своей бесполезностью;
солнце было всё-таки по-прежнему добрым,
и записка моей хозяйки трещала о задолженности
нетребовательной желтизной; что было нужно — так это
хороший комик, старый стиль, юморист
с шутками о боли абсурда, абсурде боли —
поскольку уж это есть, ничего больше…
я осторожно побрился старым лезвием —
человек, однажды бывший юным и
назвавшийся гением; но
это трагедия листьев,
умерших папоротников, умерших цветов;
и я шёл по тёмному коридору,
где стояла хозяйка,
окончательно проклинающая
и посылающая меня к чёрту,
колышущая свой жир, потные руки,
и вопящая,
вопящая о квартплате,
ведь мир обманул нас
обоих.

лучшие зачастую кончают самоубийством
просто чтобы свалить
а те, кто остался
так и не могут понять
почему кто-то
вообще хочет
уйти
от
них

солнце почти взошло
дрозд на телефонном проводе
ждет
пока я доем вчерашний
забытый сэндвич
в 6 часов
тихого воскресного утра

один ботинок в углу
стоит вертикально
другой лежит
на боку

ага, некоторые жизни созданы для того,
чтобы их просрали

чтобы встретится сердцем к сердцу с нежеланием что-либо изменить
чтобы перестать кого-либо называть «они», потому что вокруг только сплошное «мы» -
в большом лабиринте петляют, путаются, сползают по стенке, тянут за собою нитку:
сверху эти перегородки как линии на ладони, которые не отмыть
но дело не в перегородках, не в словах и не в их порядке
не в том, что мы здесь как овощи, вытащенные из грядки – не в этом, не в том, не в другом
потому что без разницы – кто кого, любовь – это когда между нами ничего нет
знаешь, любовь, это когда между нами совершенно ничего нет
пожалуйста, будьте подольше с любимыми наедине

корабли имеют сердце и возможность выбирать, и погибая улыбаться

хочется перестать каждый вечер прощаться, а взять - и остаться

ты беспомощна как щенок, как ребенок в своей кроватке,
как воин, проигравший заранее битву, не вынесший этой схватки
с всесильным - оно отобрало всё и заставило писать в тетрадку
имена тех, кто не вернется, никогда не вернется обратно

в один из вечеров ты перестанешь плакать и постоянно страдать,
кто-то невидимый кладет на плечо руку и начинает тебя спасать,
чувствуешь шепот и стараешься как можно дольше его удержать,
и в этот момент ты навсегда перестаешь кого-то звать.

все хорошо.
но какое-то гнетущее ощущение всегда со мной.
все свое ношу с собой, черт подери.
если честно, уже невозможно, как бури хочется.
не могу расслабиться никак. никогда. нигде. ни с кем.
бойся своих желаний.

а быть может нужно совсем немного.
и я догадываюсь чего.