ПОРНОВАНИЛЬ

not-your-bell:

netvoya:

ровное число следящих, спасибо

постоянное скольжение вниз. я так загоню себя еще глубже в яму и сгнию

по утрам на вьюи или няши, которые еще не ложились, или тупые пезды, встающие на учебу: з

с солнцем пить чай. пропитанные зноем раскрытые чакры обрастают корочкой рафинадной. моя постельная правда не так сладка. я тебя разделяю на миникадры. пишу сдержанно и в полунадежде, что мы на секунду станем как прежде, я выброшу рамы зашторенных окон, ты свернёшь окна "контакта" и блогов. в тебе улыбнётся мой брошенный бог. и глупо ставить ему в упрёк, что не был избран на новый срок. такую конституцию не перепишешь. ты меня слушаешь и не слышишь. я с кофе встречаю рассветную тишь. а помнишь :Delirious and Lost, мы тоже были глупыми. говорю в нос - нет, не простыла, и влажность ресниц - я ещё не остыла и не простила тебе себя. давай проснёмся первого января две тысячи десятого? будем помятые отлеплять с потолка вату и ругаться благим матом, кто её так приклеил? вдоль стены. направо. закроем двери. восполним потерянное за начавшийся год время. я обещаю, что не уеду. моё сердце требует прямого массажа. языком. где ты хранишь теперь наш коллаж? в горле просоленный ком недосказанных поцелуев, она твою стену красит в цветную, а я кормила тебя завтраками и приват-танцами вслепую на высоченных каблучищах… и теперь я не помню снега чище, чем тот, по которому догоняла тебя в минус тридцать. и зная, что завтра придётся уйти, я не ложилась бы спать, пока не придумала, как заменить имя блядь в преддверье весны. но поздно. мой Будда клеймён. чай остыл.

у этой осени постродовая депрессия.
мои сны - порноленты и траурные процессии -
издержки монашеской верности и твои мне концессии
на счастливое будущее.
луна всегда в фазе растущей - а значит я вечно злющая.
ежедневно крепкие пьющая
девочка.
над ресницами чёткие стрелочки
параноидальные "белочки "
разбитые розовые очки
расширенные зрачки
дурочка
по-запрещённому раскуренная
подсаженная на дурь
я переламываюсь
раздеваюсь
прикладываюсь
губами к твоим рукам
шепчешь, что я ненормальная
аномальная
любительница
орально
переубеждать
посвещать в свои мании
и секс-терапии
в полусознании
гладишь мне волосы
я рисую полосы
пальцами по паркету -
взлетные полосы в лето -
мечты наши хрупкие
режут мне руки
пачкают языки
множатся косяки
птиц и полётов.
изо рта в рот
изо рта в рот
перетекают секреты
куплеты
минеты
шёпот
восприми-ка меня
как посредника -
как взлетит твой опыт.
я твой безнадёжный пациент
нарко-проект
и тонкая нить
ты мой инъект
бессознательного
желания
жить.

Раз прогуливалась дама
По аллее у фонтана,
Нагулялась и устала,
На скамейку села дама.

Сбоку бомж к мадам подходит
И с неё он глаз не сводит,
А от него уж так разит,
Что не каждый устоит.

-Не желаете пивка?
Или может коньяка?-
Заявляет ей бродяга,
Заикается слегка.

-Да Вы что? Совсем сдурели?
Или, может, обалдели?
-А Вы что, мадам хотели,
Cидя у меня в постели?

тебя притянуло
неправильную к неправильному. и ты смотрела,
как авель смотрел на каина. и это постепенное привыкание.
к блужданиям по чужим одиночествам, депрессиям, статусам
и агониям. ты видишь грязь на моих подошвах. я вижу снег на твоих ладонях.
ты растворишься на расстоянии шага. я утираю флагом
скупые слёзы от умиления, раскладываю тебя на дорожки. ты говоришь мне
что ты, что же ты, мой хороший. и мне сочувствуют знакомые официантки
и стриптизёрши. видя, как крепко я на тебе
сдвинулся.

обрым феям на ночь бинтуют руки, чтоб они не царапали себе плечи

все снежинки зимой умирают в белом. мне б научится молчать о вечном.

небеса посылают приветы морю и долго смотрят ему в глаза

я молчу тебе оттого, что слишком много хочется рассказать.

в голове только ветер и пенье рыб. в голове моей птицы латают гнезда

ты прости мне метели и снегопад. одинокие рвутся небом. оно как воздух.

обо мне плачут ангелы. говорят, что отбилась от рук и стала совсем земная

горе море сошло на мель, волны украдкой целуют его в песок и так много знают

о нас с тобой, что мне страшно представить о чем они шепчут чайкам.

белый дым сигарет похож на мои стихи и горячий пар

вспоминай меня каждый раз,

когда закипает чайник

Кто вам сказал всем, что Бог – надзиратель и гетеро-сноб,
Что Его при виде двух геев берёт озноб?
С чего ты решил, что Господь считает твоих зазноб?
Плоди сыновей, строй дом и расти древесину себе на гроб.
Кто вам втемяшил, что Бог – усталый седой папаша,
Вызывающий чад своих после смерти на рукопашный?
Если жил ты хреново, значит не жить тебе дважды.
Просто не быть тебе. Мёртвая гиблая пашня.
Кто вам сказал всем, что Бог любит выборочно и требуя?
Рассчитайся на первый/второй? Или методом жребия?
Кто придумал, что Бога глазницы в режиме сепия
Выбирают из образов и подобиев кто нелепее?
Кто вам всунул в гипоталамус идею зла
В виде парнокопытного блеющего козла?
Тьма – отсутствие света. Суть экзорцистского ремесла
В том, чтобы выгнать из ты-хороший тебя-осла.
Кто вам выдал патент на избранность в Божьем Царстве?
Кто сказал, что вот ты – наслаждайся, а ты - мытарствуй?
Господь посмеется сверху и, взором окинув паству,
Улыбнётся мне: «Здравствуй, пройдоха, здравствуй!».

знаешь, я думаю

где-то там за облаками

пишут письма цветными песками

возводят мосты прям под небесами

и ждут друг друга до каждой весны

и все видят цветные сны

про цветы или далекие страны

и люди там вовсе не пьяны

они всего лишь

влюблены.

не назову имени этой девченки
но ее слюни слаще сгущенки
мерлин монро по сравнению с ней
просто курит в сторонке
и я бегу навстречу ей
босиком по щебенки

снежная королева нюхает бесконечность которую вечность подряд

у нее в запасе кончилась человечность, а слуги ее матерят.

королева дарит желающим сказку, а в ней - кубики изо льда,

королева кусает запястья ночами и знает, что так жить нельзя.

в ее мире никогда не бывает метелей и мальчики сами идут,

она готовит для них постели, насыпает счастье и тянет жгут,

снежная королева не любит девочек-герд, ненавидит нелепых каев,

королева в свое поместье не пускает март - ей и так его сполна хватает.

королева читает книжки о комплексе мерлин монро

сама себя ненавидит, вечерами смотрит немое кино.

знаешь, проходят века, столетья - а она все та же

никогда не плачет, разве что одеваться стала скромнее даже.

в ее зыбком мире правит если не лед, то порошковая безупречность,

высеченная только в памяти неизбежная бескорыстная нежность -

снежная королева сегодня уснет, вспоминая себя в подвенечном.

иногда мне ее жаль. я схожу на полпути, а она всегда едет до конечной

тебя во мне так мало, почти что нет,

взгляд из-под ресниц

режет тело на части;

я еду на вокзал и сдаю билет -

ты мой единственный принц

пиковой масти.

нет смысла быть где-то еще

я иду с повинной -

налей мне чаю.

я кладу голову на твое плечо

делю мир на половины

и медленно засыпаю.

утро опять будет меня будить,

диктовать свои правила

вытеснять тебя,

молюсь богу: "не дай мне его забыть,

я полнеба расплавила

в последний день октября".

неужели трудно стать ненадолго честным

не прятать слова

и не молчать

я все равно считаю его чудесным

и обязательно

научусь прощать.

эта зима отпускается без рецепта врачей,

холодным воздухом проедая насквозь нутро,

мы, может были в прошлом году сильней,

но минус десять, не спрашивая, берет свое.

кутаясь в одеяло в надежде что станет теплей,

прячу себя в квартире, строю культурную дочь -

я буду завтра, мама. ночую у старых друзей.

все хорошо. приклей мое фото на скотч.

утро доносится с кухни ароматом зеленого чая,

не питаться - привычка, и ты за нее ругаешь.

просто.. если однажды уеду в весну - ты не скучай,

я всё равно буду тебя любить. ты же знаешь.