здравствуй, мама, я расскажу тебе про свой жизненный хлам
про то как плохо дышится по утрам
и сколько окна не открывай, сколько не делай глубоких вдохов
у меня все равно в 12:30 больница, а там знаешь,
мне давно советую в рай.
знаешь мама, это осень я давно прокляла и она меня.
сколько не провожай его под дождем, ему это кашель и сопли
у меня на кухне чай кипит, а в душе
сейчас бы его стихи слушать с открытыми окнами и дверями.
знаешь мама, у меня все стерто до дыр ластиком, лезвием, пальцами
а он говорит что это не страшно, и со временем все затянется.
врет ли мама, скажи мне, врет?
почему меня на вокзалах поезда встречают, а у него со мной все наоборот
я то знаю, сейчас если расстанемся, врачам мне швы накладывать,
поверь больше суток, если не целый год.
а еще знаешь мама, в наш храм нас уже священники не пускают
говорят мол у нас чувств нет и на иконы кто то молится без души
да пусть он и грешит. мне то что.
мы не спешим жить. мне по ночам спать под его пальто. Греться.
мне с небом велено говорить. И в его звезды так тяжело всмотреться,
когда так часто холодно и нет никакой одежды.
мам ну почему у нас не будет как прежде, не говори так мам
я вот уверена, наши птицы еще расправят крылья и будут летать в небе
мне бы еще успеть побывать в каждой его клеточке
и в каждой мечте, в которой он вроде бы не был.
знаешь мама, он говорит, если по утрам двери и окна открыть,
будет дышаться легче и без священников сам собой откроется храм.
знаешь мама,
мне без него безумно страшно. Я продолжаю молиться его небесам,
и он бьется во мне сердцем с непонятными остановками что обрывают наглухо связь
по всем полуживым отрывочным сторонам.
