Фу!Бляяяя...

Меня заметили убитой в лондоне
разбитой вдребезги
с набитой мордою
когда-то я курила прелести
глотала странности
кололась свежестью
меня снимали на порнокамеры
терзали плетками
рождали ненависть
махито, ром, мескали с пряностью,
текила, виски… все для крепости
была я наркоманкой, пьяницей,
любовницей,
шикарной женщиной
и были, кажется, приходы радости
закаты юности
восходы зрелости
но одиночество пластинкой сраною
крутилось
дрыгалось
я вены резала
мои мечты покрылись плесенью
размылись ливнем
и повесились…
но я ждала
я очень верила

а осень плакала,
когда мы встретились.

«Женщины не виноваты, это мужики окозлились. Надеюсь, не окончательно. Знаешь, вот бытует мнение, что женщина для мужчины должна быть праздником. Ну, вот будет она всегда праздником, а потом — бабах — грипп. Температура — тридцать девять, слипшиеся волосы, потная майка, мешки под глазами и никакое настроение. Далеко не праздник, одним словом. Тогда мужчина что? Или в полном шоке, потому что не знает, что с ней такой делать, или становится жертвой заложенного природой эгоизма, мол, ты мне не нужна такая, вернешься, когда снова будет праздник. С таким партнером как жить? А мы, дурехи, когда выбираем, разрисовываем себе любимых в лучшем виде. Потом сами же страдаем от того, что они так и остались картинками, никак не связанными с реальностью».

«Если бы строили дом счастья, самую большую комнату пришлось бы отвести под зал ожидания…Глупой была, растрачивала себя в ожидании того, кто никогда не пришел бы. Женщин хлебом не корми, а дай поиграть в романтическую героиню. Нельзя дорожить чем-то и думать, что оно не изменится. У всего есть свой срок годности. Да и, в конце концов, нет ничего честнее одиночества».

Знаешь, что самое страшное в жизни? Опустить руки. Это легче всего. Разве трудно, сидя на дне колодца, посмотреть вверх и сказать, что спасения нет? Проще простого! Куда сложнее карабкаться вверх, срываться и пробовать снова, сантиметр за сантиметром. Не потеряй то, что нашел с таким трудом.