Все очень сложно происходит у людей,
Казалось, а чему тут удивляться,
Она живет не с ним, а он не с ней,
Но по ночам они друг другу снятся.
И в этих снах встречаются порой,
Не обращая ни на что внимание,
Прекрасно понимая поутру,
Опять наступит время расставания.
Во сне пытаются не отпускать
То чувство, что друг к другу испытали
Давным-давно… и хочется летать
Обоим, высоко под небесами.
Хотят во сне любви и капельку
Тепла, чтобы согреть израненные души,
Чтобы судьба, расщедрившись дала,
Последний шанс для них, таких заблудших.
Проснувшись утром каждый во своем,
Они опять в заботы окунутся…
Подумают, что это только сон…
Ну, а в душе друг другу улыбнутся…

НЕБО

Небо — как будто летящий мрамор с белыми глыбами облаков, словно обломки какого-то храма, ниспровергнутого в бездну веков! Это, наверно, был храм поэзии: яркое чувство, дерзкая мысль; только его над землею подвесили в недосягаемо дальнюю высь. Небо — как будто летящий мрамор с белыми глыбами облаков, только пустая воздушная яма для неразборчивых знатоков! 1956
Николай Асеев

Суровый призрак, демон, дух всесильный, Владыка всех пространств и всех времен, Нет дня; чтоб жатвы ты не снял обильной, Нет битвы, где бы ты не брал знамен. Ты шлешь очам бессонным сон могильный, Несчастному, кто к пыткам присужден, Как вольный ветер, шепчешь в келье пыльной И свет даришь тому, кто тьмой стеснен. Ты всем несешь свой дар успокоенья, И даже тем, кто суетной душой Исполнен дерзновенного сомненья. К тебе, о царь, владыка, дух забвенья, Из бездны зол несется возглас мой: Приди. Я жду. Я жажду примиренья! 1894
К.Бальмонт

О НЕМ

Со сталелитейного стали лететь крики, кровью окрашенные, стекало в стекольных, и падали те, слезой поскользнувшись страшною. И был соловей, живой соловей, он бил о таком и об этаком: о небе, горящем в его голове, о мыслях, ползущих по веткам. Он думал: крылом - весь мир обовью, весна ведь - куда ни кинешься… Но велено было вдруг соловью запеть о стальной махинище. Напрасно он, звезды опутав, гремел серебряными канатами, - махина вставала - прямей и прямей пред молкнущими пернатыми! И стало тогда соловью невмочь от полымем жегшей о думи: ему захотелось - в одно ярмо с гудящими всласть заводами. Тогда, пополам распилив пилой, вонзивши в недвижную форму лом, увидели, кем был в середке живой, свели его к точным формулам. И вот: весь мир остальной глазеет в небесную щелку, а наш соловей стальной, а наш зоревун стальной уже начинает щелкать! Того ж, кто не видит проку в том, кто смотрит не ветки выше, таким мы охлынем рокотом, что он и своих не услышит! Мир ясного свиста, льни, мир мощного треска, льни, звени и бей без умолку! Он стал соловьем стальным! Он стал соловьем стальным!.. А чучела - ставьте на полку. 1922
Николай Асеев

* * *

В черном небе слова начертаны — И ослепли глаза прекрасные… И не страшно нам ложе смертное, И не сладко нам ложе страстное. В поте — пишущий, в поте — пашущий! Нам знакомо иное рвение: Легкий огнь, над кудрями пляшущий, — Дуновение вдохновения!

14 мая 1918

Марина Цветаева

Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна. Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно. Нас десять лет, нас сто тысячелетий Разъединяют.— Бог мостов не строит. Будь!— это заповедь моя. Дай — мимо Пройти, дыханьем не нарушив роста. Я — есмь. Ты будешь. Через десять весен Ты скажешь: — есмь!— а я скажу: — когда-то… 6 июня 1918
Марина Цветаева

Так отлетают темные души… — Я буду бредить, а ты не слушай. Зашел ты нечаянно, ненароком — Ты никаким ведь не связан сроком, Побудь же со мною теперь подольше. Помнишь, мы были с тобою в Польше? Первое утро в Варшаве… Кто ты? Ты уж другой или третий?— «Сотый!» — А голос совсем такой, как прежде. Знаешь, я годы жила в надежде, Что ты вернешься, и вот — не рада. Мне ничего на земле не надо, Ни громов Гомера, ни Дантова дива. Скоро я выйду на берег счастливый: И Троя не пала, и жив Эабани, И всё потонуло в душистом тумане. Я б задремала под ивой зеленой, Да нет мне покоя от этого звона. Что он?— то с гор возвращается стадо? Только в лицо не дохнула прохлада. Или идет священник с дарами? А звезды на небе, а ночь над горами… Или сзывают народ на вече?— «Нет, это твой последний вечер!» Осень 1940
Анна Ахматова

Найди меня, пожалуйста в толпе,
И обними тихонечко за плечи.
Я точно знаю, что в моей судьбе
Должна произойти с Тобою встреча.
Я точно знаю - Ты сейчас идешь
Один сквозь снежный зимний вечер,
И Ты пока еще не сознаешь,
Что это Ты идешь ко мне на встречу.
Ты где-то есть, но как набраться сил,
Чтобы найти Тебя, чтобы дождаться?
Чтобы спросить:"Ну где ж Ты столько был? "
И радостно к щеке Твоей прижаться.
Верни меня из тысячи других.
И сильными, горячими руками
Мою ладонь холодную согрей
И научи летать под облаками.
И так я этой встречи жду,
Что сам порой не осознавая,
Всегда, когда по городу бреду,
Тебя в толпе ищу, не уставая!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
" Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?! "
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

не приходи. слышишь? не надо.

держи дистанцию, я прошу.
я любила тебя, сильно, правда.
просто прошлое не ворошу.

и если вдруг на весь город взвою.
о том, что мне без тебя ни как.
не появляйся рядом, не стоит.
сама справлюсь, это пустяк.

когда на утро увидишь пропущенный.
оставленный мною в \три: сорок пять\
пойми, я была водкой задушена.
не перезванивай, а то начнётся опять…

не появляйся, не надо, молю.
мною много было сказано лишнего.
я больше тебя не люблю.
а ведь недавно просила у Всевышнего.