ИСКУССТВО СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ НАУЧИТЬСЯ, КАК ПРОВЕСТИ С КЕМ-ТО СВОЮ ЖИЗНЬ, НАБРАТЬСЯ С КЕМ-ТО СМЕЛОСТИ ТВОРИТЬ С КЕМ-ТО РЯДОМ, РАСПЛАВИТЬ ДУШИ ОБОИХ ДО ТЕМПЕРАТУРЫ ЛАВЫ И СЛИТЬ ИХ В СПЛАВ, КОТОРЫЙ УСТОИТ ПРОТИВ ВСЕГО МИРА.
Я ВИДЕЛА КАК ОТЧАЯННО ОРЕТ ВСЯ РЕАЛЬНОСТЬ!
мне больно оттого, что те, кем дышится, рвут
со мной связи. отключают мне кислород. легче
убить меня сразу, чтобы не видеть моих безрассудных
предсмертных
припадков
Я думал о них, я думал о нас,
Я думал о тех, кто на небесах сейчас.
И все к чему я пришел, это взять и покурить, взять и покурить.
Я думал о тех, я думал о других,
Я думал о коленях твоих.
И все к чему я пришел - это колпачок,
Кухня и колпачок.
Я знаю чего хочу, и знаю путь воплощения. .
Всё меняется. Меняется жизнь. Меняются люди. И вроде всё хорошо. Но иногда так не хватает старого. Той жизни. Тех людей.
Не окрыляет. Не властвует. Не влечёт.
Выброшено. Развеяно у обочин.
Взгляд отрешен или попросту обесточен.
Официант, принесите мне гамбургский счёт.
Все эпилоги - ложь. Все дороги - прах.
Бог одинок и, похоже, серьезно болен.
Город отчаялся, и со своих колоколен
Он распевает гимн об иных мирах.
Воинам грехи отпущены наперёд.
Им не увидеть больше родимой Спарты.
Я отдала долги. Я открыла карты.
И потому меня больше никто не ждет.
Я.
Ниспадающая.
Ничья.
Беспрекословная, как знаменье.
Вздорная.
Волосы в три ручья.
Он - гримаска девчоночья -
Беспокойство. Недоуменье.
Я - открытая всем ветрам,
Раскаленная до озноба.
Он - ест сырники по утрам,
Ни о чем не скорбя особо.
Я -
Измеряю слова
Навес,
Переплавляя их тут же в пули,
Он - сидит у окна на стуле
И не сводит очей с небес.
Мы-
Не знаем друг друга.
Нас -
Нет еще как местоименья.
Только -
Капелька умиленья.
Любования. Сожаленья.
Он - миндальная форма глаз,
Руки, слепленные точёно…
В общем - в тысячу первый раз,
Лоб сжимая разгорячённо,
Быть веселой - чуть напоказ -
И, хватая обрывки фраз,
Остроумствовать обречённо,
Боже, как это все никчёмно -
Никогда не случится "нас "
Как единства местоимений,
Только горсточка сожалений. -
Все закончилось. Свет погас.
Я.
Все та же.
И даже
Ночь
Мне тихонько целует веки.
Не сломать меня.
Не помочь.
Я - Юпитера дочь.
Вовеки.
Меня трудно любить
Земным.
В вихре ожесточённых весён
Я порой задохнусь иным,
Что лучист, вознесён, несносен…
Но ему не построят храм,
Что пребудет велик и вечен -
Он ест сырники по утрам
И влюбляется в смертных женщин.
Я же
Все-таки лишь струна.
Только
Голос.
Без слов.
Без плоти.
Муза.
Дух.
Только не жена. -
Ветер,
Пойманный
На излёте.
нужно гордиться любыми своими достижениями, как в первый раз, и ни в коем случае не думать, что так может каждый. нет, не может. нужно любить себя и радоваться каждому порыву ветра, отвечать на все улыбки и любоваться солнышком. нужно любить эту чертову жизнь, что бы с вами не происходило. любовь всегда будет притягивать лишь любовь. всем лучи счастья за мой счет. выгоните за дверь все печали и невзгоды и заприте ее на крепкий замок. счастье заходит через окно.
и как там у полозковой?
давай нас просто разъединят?
давай разберем себя, как конструктор "лего. "
привычка себя крушить появилась лет в двадцать пять,
когда мне не удалось из себя собрать человека.
давай будет так.
не будем закатывать глаз,
закатывать рукавов, скандалов друг другу.
сейчас мне кажется, сам я выдумал этих "нас "
себя спокойного и тебя, со склонностью бить посуду.
давай будет так.
последний раз я у тебя,
ты накрываешь на стол, стало быть-
расстование за обедом;
я последний раз у тебя, а ты настолько мила,
что открываешь дьяволу, притворившемуся соседом.
съебала на неделю на дачу и даже в бложик не написала. вот что значит потерять интерес
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это -
Города, человеков, но для начала - зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
Места чужую книгу, покамест остатки года,
Как собака, сбежавшая от слепого,
Переходят в положенном месте асфальт. Свобода -
Это когда забываешь отчество у тирана,
А слюна во рту слаще халвы Шираза,
И хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
Ничего не каплет из голубого глаза
"Стук - в окно. Это - дождь, подшафе - и бузит, и скандалит.
В жутком вареве неба - исходится криком - рассвет.
Кто-то молча застыл - на скамеечке шаткой - вокзальной,
Кто-то - мнёт занавеску, к лицу прижимая - букет.
С окон - пыль, с глаз - пыльца, на часах - без пяти-отчужденье.
Но в ладоши захлопает - ветер: " Вставай брат, вставай! "
В привокзальном кафе - кто-то ловит стаканчиком - тени,
Кто-то - взглядом споткнётся о рельсы - и выплеснет чай…"
Есть одиночество, которое можно убаюкать.
Руки скрещены на груди, колени приподняты,
и покачиваешься, покачиваешься – движение это,
в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает.
Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа.
Есть ещё и такое одиночество, которое словно накатывает извне.
Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе.
Оно иссушает и разрастается, захватывая всё вокруг,
так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.
Порой я просыпаюсь и говорю себе: «Сегодня буду писать песни». Но… ничего не получается. Если я заставляю себя, ничего не приходит на ум. Так что обычно все случается часа в 4 утра, когда я иду в туалет или за стаканом воды. И тут возникает идея! Приходится садиться и работать. Мне на самом деле нравится именно так писать мои песни. Вообще, мне кажется, сочинять – это довольно простое дело.
Самые популярные посты