Макс Тылту

Она столько раз плевала мне в душу, что там должно быть уже целый океан…

Он сказал: «Мне нравятся многие женщины, Я не могу быть только с одной». Она улыбнулась в ответ. Он сказал: «Я сам по себе, Я свободен и никому ничего не должен». Она закурила и опустила глаза. Он сказал: «Мне нравятся женщины, которые понимают меня, и ценят мою свободу». Она ухмыльнулась и выдохнула струйку дыма. Он сказал: «Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься». Она затушила сигарету и посмотрела ему в глаза. Он понял, что она не возражает. Он спросил: «У тебя, наверное, было много мужчин?» Она обняла его и сильнее прижалась к нему. Он спросил: «Тебе хорошо со мной?» Она закрыла глаза и поцеловала его. Уходя утром, Он сказал: «Все было здорово, только давай это останется между нами». Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча. Он сказал: «Я как-нибудь тебе позвоню». Она кивнула и захлопнула дверь. Он позвонил вечером того же дня. Её не было дома. Он дозвонился ей на сотовый только поздней ночью. Она позволила приехать только через неделю. Он спросил: «Ну, как ты развлекалась без меня?» Она улыбнулась и предложила ему кофе. Он звонил ей почти каждый день. Она иногда просто не поднимала трубку. Он приезжал к ней, когда она разрешала. Она не объясняла, почему приглашения были такими редкими. Он понял, что хочет быть только с ней. Он нервничал, когда она не отвечала на звонки. Он выходил из себя, когда узнавал, что её видели с другим. Он хотел, чтобы об их связи знали все. Она была против. Он хотел, чтобы она была только его. Он приехал к ней с огромным букетом алых роз. Она приняла цветы, но попросила больше не приезжать без приглашения. Он хотел попросить её стать его женой. Она сказала: «Я сама по себе». Он закурил, у него дрожали руки. Она сказала: «Я свободна». Ему вдруг стало холодно. Она сказала: «Я никому ничего не должна». Ему показалось, что его сердце остановилось…

Живёшь-живёшь, потом бряк и умер. Подскользнулся в ванной и ударился. Был и нету. Осталась простынь, на которой ты спал, окурки в пепельнице, волосы на одежде, мелочь в кармане — пару часов назад ты ещё держал её в руке, а теперь лежишь и не дышишь. А компьютер ещё включён. И кто-то пишет тебе сообщения. А потом звонит. И кафель под тобой нагревается от твоего тела. А тело остывает. И какой-то человек думает, как он скажет тебе что-то важное. А это уже неважно.

Когда ты на самом деле плох, ты не кривляешься, ты просто такой есть. И мне нравилось быть ублюдком. Попытки быть хорошим делали меня слабым.

DBridge & Instra:mental – Detroid

неформал

Иногда я смотрю на себя со стороны и думаю: как можно в меня влюбиться? Я грублю, матерюсь, бухаю, курю траву, ссорюсь со всеми, хожу по дому в рванье, несу всякий бред и ржу как дебил…

Miss_Shit

я бесповоротно схожу с ума,
если, конечно, еще осталось с чего сходить.
мне как будто кто-то душу переломал
и ее не восстановить.

Все началось с шутки. Я ее спросил, может ли она доказать мне свою
любовь. Она ответила, что готова решительно на все. Тут я улыбнулся, и она тоже. Если бы
мы только знали!
И конечно, с того дня все пошло наперекосяк. Прежде мы занимались любовью без
устали и ни о чем ином не помышляли. Других доказательств любви нам не требовалось. Как
выпить стакан воды - только приятнее. И жажда не утихала. Стоило ей на меня поглядеть, и
мой живчик просыпался. Она приоткрывала губы - мои тотчас туда приникали; ее язык
лизал мои резцы, у него был пряно-клубничный привкус; я запускал пятерню в ее волосы; ее
ладонь ныряла мне под рубашку и гладила спину; наше дыхание учащалось; я расстегивал ее
черный кружевной лифчик, выпуская на волю соски; у них был вкус карамелек; ее тело было
как кондитерская, как магазин самообслуживания, где я не спеша прогуливался,
примериваясь, к чему приступить сначала: к влажным трусикам или к грудям (две в одной
упаковке); когда мы поддавали жару, нас уже нес поток со своими приливами и отливами, а
когда кончали, я орал ее имя; она - мое.
Точка с запятой - очень эротичная штука.
Мы были самой что ни на есть влюбленной парочкой. Все оборвалось, лишь только мы
решили, что любовь нуждается в доказательствах. Как будто просто заниматься ею было
недостаточно.
Начали мы с пустяков. Она просила меня на минуту задержать дыхание. Если мне
удавалось, значит, я ее люблю. Ну, это нетрудно. После этого она оставляла меня в покое на
несколько дней. Но тут наступал мой черед.
" Если ты меня любишь, подержи палец над огнем и не убирай, пока не скажу".
Она меня любила, точно. Мы очень веселились, обхаживая волдырь на ее указательном
пальце. Чего мы не подозревали, так это что суем пальчик в шестерни адской машины, от
которой добра не жди.
Теперь каждый поочередно пускал в ход свое воображение. Вслед за цветочками
появились и ягодки. Чтобы доказать ей мою любовь, я должен был в порядке перечисления:
- полизать ночной горшок;
- выпить ее пи-пи;
- прочитать до конца роман Клер Шазаль;
- продемонстрировать мошонку во время делового завтрака;
- дать ей сто тысяч франков без права к ней прикоснуться;
- получить от нее пару пощечин при всем честном народе в кафе "Марли" и снести это
безропотно;
- десять часов простоять запертым в шкафчике для метел и тряпок;
- прицепить к соскам металлические прищепки-крокодильчики;
- переодеться женщиной и сервировать ужин для ее подруг, пришедших к нам в гости.
Со своей стороны, проверяя, сильно ли она меня любит, я заставил ее:
- съесть на улице собачий помет;
- проходить с жесткой резиной в заду три дня, а в клозет ни-ни;
- посмотреть с начала до конца последний фильм Лелюша;
- без анестезии сделать себе пирсинг между ног;
- сходить со мной на вечерний прием и смотреть, изображая, что все в порядке, как я
одну за другой лапаю ее подруг;
- отдаться тому самому псу, чей помет она ела;
- целый день в одном белье простоять привязанной к светофору;
- в свой день рождения вырядиться собакой и встречать лаем каждого гостя;
- явиться со мной в ресторан "Режин" на поводке.
Лиха беда начало: нас охватил охотничий азарт. Но это еще цветочки. Ибо затем по
обоюдному согласию было решено, что мы вовлекаем в наши любовно-боевые операции
третьих лиц.
Так, в один из дней я привел ее к моим знакомым, склонным к садизму. С завязанными
глазами и в наручниках. Перед тем как им позвонить, я освежил в ее памяти правила игры:
" Если попросишь перестать, значит, ты меня больше не любишь".
Но она и так все знала назубок.
Трое моих приятелей начали с разрезания ножницами ее одежды. Один держал ей
локти за спиной, а двое других кромсали платье, лифчик и чулки. Она чувствовала
прикосновение к коже холодного металла и содрогалась от тревожного ожидания. Когда она
осталась голышом, они принялись ее оглаживать везде: грудь, живот, ягодицы, киску, ляжки,
затем все трое поимели ее и пальцами, и еще кой-чем, сперва по отдельности, а затем все
разом, кто куда; все это у них вышло очень слаженно. После же того, как они все вместе
хорошенько позабавились, пришел черед вещей серьезных.
Ее руки привязали над головой к вделанному в стену кольцу. Повязку с глаз сняли,
чтобы она могла видеть кнут, хлыст и плетку-семихвостку, затем ноги примотали к стене
веревками и снова завязали глаза. Мы хлестали ее вчетвером минут двадцать. К концу этого
предприятия было трудно определить, кто больше устал: надрывавшаяся от криков боли и
жалобных стенаний жертва или палачи, вымотанные этой поркой. Но она продержалась, а
следовательно, продолжала меня любить.
Чтобы отпраздновать все это, мы поставили ей отметину раскаленным железом на
правой ягодице.
Затем настала моя очередь. Поскольку я ее любил, мне предстояло выдержать все не
дрогнув. Долг платежом красен. Она повела меня на обед к одному своему "бывшему", то
есть к типу, которого я заведомо презирал.
В конце обеда она изрекла, глядя ему в глаза: "Любовь моя, я тебя не забыла. - И,
кивнув в мою сторону, продолжала: - Этот недоносок никогда не восполнит мне того, что
мы некогда с тобой пережили. Вдобавок он такое ничтожество, что будет смотреть, как мы
занимаемся любовью, и не пикнет".
И я не двигался с места, пока она седлала моего злейшего врага. Она поцеловала его
взасос, поглаживая рукой его член. Он в изумлении уставился на меня. Однако коль скоро я
не реагировал, он в конце концов поддался ее натиску, и вскоре она насадила себя на его
инструмент. Никогда ни до, ни после я так не страдал. Хотелось умереть на месте. Но я
продолжал твердить себе, что эти муки - доказательство моей любви. Когда же они
завершили дело обоюдным оргазмом, она обернулась ко мне в изнеможении, истекая потом,
и попросила меня удалиться, поскольку им захотелось все начать сначала, но уже без меня. Я
разрыдался от ярости и отчаяния. Я умолял ее: "Сжалься, потребуй уж лучше, чтобы я
отрезал себе палец, но только не это! "
Она поймала меня на слове. Мой соперник лично отхватил мне первую фалангу левого
мизинца. Это было чудовищно, но не так ужасно, как оставлять их наедине. К тому же
потерять возможность ковырять в ухе левым мизинцем - не такая уж большая жертва в
сравнении с приобретением рогов от такого пошляка.
Но после этого наша любовь потребовала новых, еще более внушительных
доказательств.
Я заставил ее переспать со своим приятелем, у которого была положительная реакция
на СПИД. Притом без презерватива (во время одной ночной оргии).
Она попросила меня ублажить ее папашу.
Я вывел ее на панель. Дело было на авеню Фош; ее там застукали легавые, а потом
изнасиловала целая бригада патрульной службы плюс несколько ошивавшихся рядом
бродяг, а я и мизинцем не пошевелил - тем самым, что она мне оттяпала. Она же засунула
распятие мне в анус во время мессы на похоронах моей сестры, предварительно приказав
трахнуть покойницу.
Я перетрахал всех ее лучших подруг у нее на глазах.
Она заставила меня присутствовать при ее бракосочетании с сыном богатого
биржевика.
Я запер ее в погребе, где кишели крысы и крупные пауки.
Не умолчу и о самом паскудном: она зашла в своих извращениях так далеко, что
заставила меня пообедать тет-а-тет с Романой Боренже.
На протяжении года мы проделали все, решительно ВСЕ.
Были уже почти не способны придумать что-либо новенькое.
И вот однажды, когда настал мой черед ее тестировать, я наконец нашел высшее
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЛЮБВИ.
Отметавшее все сомнения насчет того, что она может когда-нибудь меня разлюбить.
Нет-нет, я ее не убил. Это было бы слишком просто. Мне хотелось, чтобы ее муки не
прекращались до конца дней, ежесекундно свидетельствуя о ее неугасимой любви до
последнего вздоха.
Поэтому я ее бросил.
И она никогда меня больше не видела.
С каждым днем мы все сильнее страдаем и рвемся друг к другу. Мы льем слезы уже
многие годы. Но она, как и я, знает, что ничего изменить нельзя.
Наше самое прекрасное доказательство любви - вечная разлука.

Я вижу, как много талантливых ребят закапывают свой талант, вступая во «взрослую жизнь». Типа учёба, работа. Но на самом деле ты просто ныряешь в выгребную яму, называемую биороботизацией человечества. На это работает всё: телевизор, якобы общественное мнение с поп – «культурой», шоу-проекты, еженедельные ширпотребные журналы и прочая шелуха. Смотришь рекламу, там говорят – стань потребителем, много паши и покупай. Может сбудутся мечты всей жизни – заработаешь себе автомобиль и уютный угол с женой в комплекте. Тебя умышленно отводят от истинного предназначения и раскрытия способностей, превращая в рабоче - потребительскую скотину. А ведь всё просто, как два рубля - загляни в себя, посмотри, что ты действительно хочешь делать в жизни и иди к этому, как бы сложно не было. Верь в себя, не зарывай талант и не сдавайся. Жаль, не многие меня сейчас поймут. Но хочу, чтоб многие…

"Всё предстаёт передо мной как какое-то расплывчатое, какое-то туманное ощущение. Появляется как-бы непрозрачность воздуха, от сюда появляется плоскостность. Всё видимое производит впечатление фотографичности. 'Я' вижу действительность как-бы отдалённой, ушедшей от меня. Моё 'Я' настолько до конца стёрлось, что появилось какое-то вторичное ощущение моего 'Я', тоесть появилось одновременно отсутствие моего 'Я' настоящего и появление какого-то чужого 'Я'. Отмечу характерную особенность восприятия. Когда 'Я' смотрю на предмет, то глаз как бы оббегает.”

(с) Desimal
''Я постоянно ощущаю разочарование и злость, когда слышу по радио так называемую "модную'' музыку, к которой нас приучают СМИ. Поп-музыка, современный рок и хип-хоп настолько стандартны, банальны и лишены всякой оригинальности и жизни. Мне очень жаль, что это единственный вид музыки, который заполняет сознание большинства людей, особенно молодых. И они не знают ничего лучшего, т.к. просто не слышали другого. Я считаю 'dnb' принципиально новым, эволюционным стилем, цель которого - сделать сознание людей открытым свежим идеям и новым местам. Но большинство просто не смогут умственно приспособиться, привыкнуть к такой музыке, будут слушать её и считать лишь непонятным шумом, т.к. 'dnb' слишком отличается от стандартов. Это можно сравнить с такой ситуацией: некоторые люди видят НЛО и начинают думать - ''хм… что бы это могло значить ?'' Они пытаются разобраться и всё осмыслить. В то время как другие, тоже могут видеть нечто подобное, но их разум просто не в состоянии постичь этого, и поэтому они предпочитают игнорировать непознанное, будто не видели вовсе…Лучше не разрешайте мне развивать эту тему'' (с) Desimal