Еще одна история, связанная с рождественской витриной. Практически каждое утро я завтракаю в одной и той же забегаловке и вот однажды мне довелось увидеть, как витрину кафешки начали готовить к приближающемуся празднику. На улице мужчина начинал рисовать что-то на окне. Снеговика. Снежинки. Колокольчики. Санту. Он стоял на улице в жуткий мороз и раскрашивал витрину разными красками, разными кистями, замерзая от холода и выдыхая клубы пара. Внутри же, все мы - посетители и официанты - смотрели как он наносит на окно краску. Слой за слоем - сперва красный, затем белый, потом синий. На улице дождь сменился снегом, который, подгоняемый ветром заваливал все обочины.
Волосы “маляра” были всех оттенков серого, а лицо - помятое и сморщенное, как старые джинсы на заднице. Между мазками он то и дело останавливается, чтобы приложиться к чему-то, завернутому в бумажный пакет.
Наблюдая за ним изнутри, поедая тосты и яичницу, кто-то сказал, что это грустно. Этот посетитель предположил, что маляр должно быть неудавшийся художник. В бумажном пакете скорее всего виски. У него, наверное, была большая студия переполненная картинами, а теперь ему приходиться зарабатывать себе на жизнь разукрашивая витрины стремных забегаловок и маленьких магазинчиков. Грустно, грустно, грустно - вот и все эмоции.
А маляр продолжал планомерно наносить краску на окно. Сперва белую - набрасывая снег. Потом немного красной и зеленой, чтобы изобразить поля. Потом немного черной - придать контуры объектам и добавить немного атрибутов Рождества - чулков и елок.
Один из официантов, проходивший мимо и разливавший посетителям кофе вдруг сказал: “Ух ты, как здорово! Хотел бы я этим заниматься…”
И как бы мы не относились к доле того парня на морозе - завидовали или сочувствовали - он просто продолжал свою работу. Добавляя все новые детали, накладывая на витрину очередной слой краски. И, я не знаю, что произошло, но в определенный момент он будто исчез. Картинка на окне была такой яркой, красивой и идеальной для витрины, что маляр, завершив свою работу, просто ушел. Кем бы он ни был - героем или неудачником, - он исчез, испарился в неизвестном направлении, оставив нам лишь свою работу.