"Мы, три битла, узнали эту новость утром, и вот что странно: мы все реагировали на это одинаково. Отдельно, но одинаково. В тот день мы все пошли на работу. Все. Никто не мог оставаться дома наедине с такой вестью. Мы все почувствовали желание пойти на работу и побыть с людьми, которых мы знали. Пережить это было невозможно. Надо было как-то заставить себя двигаться дальше. Я весь день проторчал на работе, но все делал, будто в трансе. Помню, вышел я из студии и ко мне подскочил какой-то репортер. Мы уже отъезжали, и он сунул микрофон в окошко машины, крикнув: «Что ты думаешь о смерти Джона ?» Измученный и потрясенный, я выдавил лишь: «Это такая тоска». Я имел в виду, тоска в самом сильном смысле, знаете, как говорят, вкладывая в одно слово всю душу: тоска-а-а-а… Но когда читаешь такое в газете, видишь только одно сухое слово."