Помолчи меня, полечи меня, поотмаливай. Пролей на меня прохладный свой взор эмалевый. Умой меня, замотай мне повязкой марлевой Дурную, неостывающую башку.
Укрой меня, побаюкай, поуговаривай, Дай грога или какого другого варева; Потрогай; не кожа – пламя; у ока карего Смола закипает; всё изнутри пожгу.
Такая вступила осень под сердце точненько – Пьёшь горькую, превращаешься в полуночника, Мешком оседаешь в угол, без позвоночника, Как-будто не шёл – волок себя на горбу. Да гложут любовь-волчица, тоска-захватчица – Стучит, кровоточит, снится; поманит – спрячется; Так муторно, что и хочется – а не плачется, Лишь брови ломает, скобкой кривит губу.
И кажется – всё растеряно, всё упущено. Всё тычешься лбом в людей, чтобы так не плющило, Да толку: то отмороженная, то злющая, Шипящая, как разбуженная гюрза.
Становишься громогласной и необузданной, И мечешься так, что пот выступает бусиной У кромки волос. Останься ещё. Побудь со мной. И не отводи целительные глаза.