Я стоял над его постелью и думал, что если этот дебил не проснется сейчас же, то я умру. Дебил. Поперся курить, блин. А я еще защищал его перед лечащим врачом. Пиздец блять.
Внезапно он открыл левый глаз и уставился прямо на меня. Мне стало жутко стыдно за свои мысли.
Он открыл второй глаз.
- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался я.
- Так, будто у меня косоглазие, - он заглянул мне за спину и, убедившись, что мы одни и понизив голос до шепота, признался, - Питер, я был в Аду.
- Че ты несешь? У тебя не было клинической смерти, ты просто грохнулся в обморок от недостатка сил. Ты не то, что Ад – ты даже свет в конце тоннеля видеть не мог.
- Блять, заткнись. Я видел Ад.
- И что ты там видел? Джона Леннона?
Карл схватил с тумбочки апельсин и швырнул им в меня.
- Там… Там не жарко и нет чертей и грешников на сковородках. Там голоса…
Его взгляд стал настолько пустым, что я почти поверил ему.
- Там темно и тесно. Все топчутся по чужим ногам, толкаются. Голоса становятся низкими и сливаются в один бесконечный, - он вздрогнул, - непрерывный гул. А еще там ездят поезда.
Господи, Карл. Что ты со мной делаешь.
В горле стоял ком, и мне так хотелось подойти и обнять этого колючего и мрачного человека, но я не мог сдвинуться с места. Возможно, если бы в этот момент я поделился с ним кусочком своего тепла – возможно, тогда бы все было по-другому. Я не знаю.
Двое дрожащих людей в больничной палате. За окном поднимался утренний туман.