Бонапарт шел впереди армии — молчаливый, хмурый. Война складывалась несчастливо, все шло не так, как он ожидал, все оборачивалось против него. Судьба ему больше не благоприятствовала… Его угнетало еще и другое. В самом начале сирийского похода у Эль-Ариша, как о том поведал Бурьенн, и в данном случае ему можно верить, Жюно, шедший, как обычно, рядом с командующим — они были друзья, были на «ты», сказал ему что-то такое, от чего лицо Бонапарта страшно побледнело, затем он стал содрогаться от конвульсий.
Позже от самого Бонапарта Бурьенн узнал, что так потрясло его. Жюно рассказал, неизвестно зачем, что Жозефина неверна. Ярость Бонапарта была беспредельна. Он осыпал проклятьями, солдатской бранью имя, которое еще вчера было самым дорогим. Он обрушился на Бурьенна. «Вы ко мне не привязаны… Вы обязаны были мне рассказать… Жюно, вот истинный друг!» ' Жюно, впрочем, это дорого обошлось. Бонапарт никогда не простил ему рассказанного у Эль-Ариша. Из всех близких к Бонапарту генералов Жюно оказался единственным, не получившим звания маршала.
Позже Бонапарт взял себя в руки. Что мог он сделать, отделенный тысячами километров от Парижа? Он больше ни с кем на эту тему не говорил, да и к чему? Что могли изменить слова? Как человек суеверный, он почувствовал в этом тяжелом известии еще одно подтверждение, что судьба повернулась против него. Он безмерно любил Жозефину и считал, что она приносит ему счастье.
___
-JOSEPHINE, I'M GOING OUT… GOING TO FIGHT SOME AH, WARS!
- I HEARD YOU
- RIGHT WELL ENOUGH DILLY DALLY. DON'T FORGET TO FEED PLANTS
- I'LL REMEMBER
- OH, I FORGOT MY…