ronnie:
blanshefleur:
"Сегодня, 22 января, ровно три года назад, ушел из жизни Хит Леджер." Ушел, скажите вы? Нет. Для меня он будет жить вечно.
Что может быть ужаснее этого? Я помню этот день как вчера: я сначала подумала, что это очередная утка. Это было нереально. Нереально поверить в смерть своего кумира.
Мишель Уильямс, вдова Хита, сказала, что справиться с утратой ей помогла книга Джоан Дидион «Год магического мышления». Дидион в свое время потеряла мужа, и, сходя с ума от горя, обратилась к «магическому мышлению»: начала искать во всех событиях отблеск подлинного высшего смысла и даже долго не могла отпустить надежду на то, что муж к ней магическим образом вернется.
«У меня тоже был год настоящего магического мышления. Я бы не удивилась, если бы Хит вдруг вошел в дверь или вышел из-за дерева… Но я не могла найти никакого смысла в смерти Хита. Могла углядеть какой-то смысл в том, что окружало это событие, но не в нем самом» - призналась Мишель в интервью программе Nightline.
Если честно, я, как и Мишель, до сих пор не могу поверить в это. Вот живешь, живешь.. И думаешь, что такие люди вечны. Тебе и в голову не приходит, что однажды они просто уйдут. Но Хит не ушел. Что мы видим? Его фильмы живут. Каждая лента, каждая его роль оставляет отпечаток на сердце. Больше ни к какому актеру я не испытывала такой симпатии.
Что не убивает тебя, делает тебя страннее; что убивает тебя — делает тебя легендой. Если читать подряд разные интервью с Хитом Леджером, быстро понимаешь, что его любимое слово — « fun ». Шутка, веселье, забава. Как вам эта роль? — Fun. — А вот эта? — О, это было такое fun. — А вот та? — А такого fun у меня никогда еще не было. Про роль Джокера Леджер сказал: «Такого fun у меня не будет уже никогда в жизни»…
"Когда я пришел работать на «Историю рыцаря», мне никогда не казалось, что это мой собственный фильм. Там был великолепный актерский ансамбль, прекрасные, талантливые актеры, поэтому на площадке было очень комфортно. И единственный раз, когда я почувствовал, что меня накрывает, — когда увидел постер к «Истории рыцаря», и на нем было лишь мое лицо. Это вот было страшновато."
«Горбатая гора» была препятствием, я чувствовал, что никогда на него не заберусь, никогда не покорю, слишком это было тяжело, но, в конце концов, я решил сделать это. И вышел из этой роли с реальным ощущением, что я чего-то достиг, — а в предыдущих фильмах ничего такого не чувствовал… Закончив работу над «Горой» — такой серьезной, такой одинокой, порой мучительной, — я перешел к «Казанове» и совершенно не хотел всерьез воспринимать съемки, всерьез воспринимать фильм, я просто хотел повеселиться. Я хотел возвращаться домой, улыбаясь."
— Версия «Казановы», которую я видел, была очень забавной, funny: я перенесся во времени в прошлое, и такое все было прекрасное. А потом в финальном кадре камера поднимается, поворачивается и смотрит вниз на реку, и там вапоретто ездят туда-сюда, и туристы выглядывают, фотографируют, ну, знаете, их просто еще не зарисовали на компьютере. И я подумал: слушайте, это был бы гениальный финал, оставьте их там.
— Я думаю, это большая честь — сняться в кино, которое хорошо принимают… Но и слегка сюрреалистично. Мне кажется несколько странной идея, что одна роль или один фильм может сравниваться или соревноваться с другим, а ведь это и происходит во время сезона награждений. Каждая роль, каждый фильм — на своей дистанции. Это разные виды спорта. Мы все занимаемся разными видами спорта, все стартуем с разных дорожек. И в конце нет единой для всех линии финиша. Это сезон субъективных наград, и тут слишком много ложного ощущения успеха и поражения.
— Татуировка "Old Man River" на правой руке? К песне про Миссисипи это не имеет отношения, я просто почувствовал, что эта фраза соприкасается с вечностью, и почувствовал, что я сейчас нахожусь на таком жизненном этапе, когда жизнь вот-вот завертится и промелькнет, и я чувствую себя, как будто я гребу в лодчонке по Миссисипи. Сегодня я сказал бы о своей татуировке так.
— И вот о чем я себе все время напоминаю: вне зависимости от того, о чем все говорят, вне зависимости от того, что говорят лично о тебе, вне зависимости от всяких проблем, жизнь вот тут (показывает на сердце) — это то, что было у меня изначально, то, что у меня останется, то, что я всегда буду ценить.
— С Джокером мне было веселее всего за всю мою карьеру, и, наверное, уже ни с кем из персонажей мне никогда не будет так весело. Процесс был изматывающий. У меня, в общем-то, были выходные во время съемок, иногда целыми неделями отдыхал. И это было необходимо, потому что работа всю душу из меня вынимала. В конце дня я двигаться не мог. Говорить не мог. Полностью разваливался. Если бы мне пришлось делать это каждый день, я не смог бы сделать то, что сделал. А съемочный план давал мне возможность так себя изматывать.
— Я отгородился от всех, писал дневник и экспериментировал с разными тембрами голоса… В конце концов, я сделал его таким психопатом без малейшей склонности к сопереживанию, который абсолютно, ну или почти не отдает себе отчета в том, что делает, и это fun, это забавно, потому что не существует вообще никаких пределов — он может сказать что угодно, как угодно, сделать что угодно… это всегда очень личный процесс — как ты влезешь в шкуру персонажа, это сочетание всех комиксов, которые я смог прочитать, и сценария. А потом я просто закрыл глаза и подумал обо всем этом. Мы с Крисом (Ноланом) сходились во взглядах на то, как надо сыграть этого персонажа, это было ясно с первой же нашей встречи. Мы представляли себе одного и того же персонажа, так что я просто ушел, нашел его и вернулся.
— Ничего в нем нет последовательного, нельзя сказать, что он безусловное зло или безусловный шут, fun, его постоянно ведет то вверх, то вниз. Я уверен, вы понимаете, что я могу часами изучать его сцены. Даже дважды посмотрев этот фильм, я собираюсь сделать это еще раз, и уверен, что продолжу восхищаться каждым его садистским словом.
Мы скучаем, Хит.
