Я сидел за столом и смотрел ему прямо в глаза. Он он ел творог с земляникой. Точно так же любил и я. Он смешал замороженную землянику с творогом и тщательно перемешивал вилкой. Я ел из его тарелки. Точнее из общей тарелки, у меня с ним не было принято разные тарелки. Ему так же, как и мне было впадлу мыть. И на самом деле, это было абсолютно не нужно. У нас была общая тарелка, общая ванная комната, общая жизнь. Наконец, мы были одним целом до 15 лет. Но отсутствие одного, равнялось отсутствием другого. Мы были ста процентами сразу. Мы начали с ним говорить после десятиминутного молчания:

- Как ты думаешь, кто она такая? - с усмешкой он спросил.

- Она Моя муза, другого ответа не может быть. - я сказал и тяжко вздохнул.

- Ошибаешься, друг. Она уже давно не твоя. А этого, ну как его там.

- Мне все равно, отчасти она и моя. Ты же знаешь, какие у нас теплые отношения. И не этого, а нашего друга.

- Твоего, - сказал он с злостью, - только твоего.

- Мудак, не забывай, мы одно целое. - я начинал злится.

- Какое одно целое? Мы уже давно неодинаковые.

- Я и не говорю, что мы должны быть одинаковыми.

Он ехидно улыбнулся и продолжил есть. Я начал размышлять и совсем забыл про недозавтрак-недообед. Я думал, что сделать с этим эгоистом, как заставить его думать по-другому. Я сам его породил, но совсем не знал, как его изменить. Интересно, хватит ли смелости у меня его убить?И тогда я опять начал говорить:

- Почему ты его не считаешь своим другом?

- Потому что он предатель. Помнишь, как мы раньше, втроем, общались? Все было по-другому. Я, конечно, сам идиот. Но ты же понимаешь, что я ревностный идиот. Или идиотский ревнивец. Я сам ещё не понял, что во мне первое, а что второе.

- Ты никогда не думал, что будет, если тебя не будет? - резко я сменил тему разговора. Он выглядел ошеломленно.

- "Я плод небесного дерева", - процитировал он "Кислород", - я не могу умереть.

Я не знал, что говорить сейчас. Похоже, сегодня он семьдесят процентов, а я всего тридцать.

- На как такое может быть?!

- Что может быть? - он спросил меня. Я удивился. Я думал, что я не скажу этого вслух. Но получилось наоборот.

- Ничего, жри творог. - я ляпнул. И похоже, это разозлило его сильнее, но он не подал вида. Он умел молчать тогда, когда надо, так же как и я.

Я начал есть творог с ним. Так получалось, я брал вилкой ягоды земляники, а он отбирал у меня их. Так получалось во многом. Я не знал, во что мне верить. Он был моей зависимостью. Как не крути, от него я не мог избавится. Это часть моей жизни, которая переросла уже в плод. Настоящий плод.

Я считал его сопляком, потому что многие считали меня сопляком. Я сначала отыгрывался, но потом понял, что таким образом я уничтожаю себя. Я начал быть гавном, а он все сильнее с каждым днем. Все сильнее…

- Эй, ты чего, опять плакаться будешь мне какая поршивая у тебя жизнь? Иль нет?

Я ничего не ответил, взял нашу общую тарелку и помыл. В его глазах был блеск, он ждал, когда я что-нибудь скажу, что можно направить против меня потом. Он делал так безумно часто. Поэтому, я пытался сдерживаться. Я всегда сдерживался, но с ним… со мной творилось что-то немыслимое. Я улыбнулся фальшивой улыбкой, и блеск в его глазах пропал. Я умел улыбаться фальшиво. Но смеялся я всегда от души. Мой смех всегда менялся. Смех его был одним и не изменчивым.

Мы ничего не делали, каждый сидел в своем углу. Я за компом, он на диване. Мы лишь иногда поглядывали друг на друга. Я был уверен, что у него так же в голове крутится вопрос, такой же как у меня, где взять деньги. Деньги нам нужны были для поездки в другой город. Он вышел на балкон закурить. Тогда я занял его место на диване. Он долго курил, по две сигареты сразу. Он думал, что потом легко бросит. Я закрыл глаза и сразу же погрузился в сон…