Какие искры, мама, какие всполохи и какие от них рубцы, Незаживающие по пол года. Мы сами себя хороним, мы невозможные подлецы И просто-напросто сумасбродны.
Столько ошибок, мама, так нельзя, но я их взращиваю и множу. Отучи меня, ради всего святого, Иначе мне станет критически невозможно, Станет пустее пустого.
И это такой холод, мама, такой чудовищный, он уже меня бил С точностью в подреберье, Изо всех своих неимовернейших сил. В каждую мою потерю.