… а он перевязал свою душу атласной лентой и подарил мне. Пошло всунул в руки, не заметив, что в левой у меня сигарета, а в правой, карандаш.
Я знала, что мне делать с моим новым приобретением. Немного покрутив коробку в руках, я оторвала праздничную упаковку, оставив, обыденную серость картона. Заглянула вовнутрь, а там… деревянная марионетка, искусно сделанная копия. Никчемный человек, держащий свою голову в руках, по которым стекала живая и солёная кровь. Скажите, не бывает? Может быть, но не в этот раз. Он действительно подарил мне макет себя.
Я поставила сломанную игрушку на полку, к остальным обездушенным. Не то, что бы я специально их собирала. О нет, они сами хотели этого разделения. Разделения души и тела, меня и всех остальных, до и после, во время и вОвремя, вина и вины, обычных и обыкновенных, ебанутых и талантливых. Так всегда было.
По форме моя жизнь напоминает музей. Я под стеклом и светом со всех сторон, у всех на виду, но недоступна полностью. Я - общее достояние и гордость, но ничья лично награда или приз. В меня можно бросать камни или сдувать пылинки, ко мне вообще можно никак не относиться или относиться, но всё равно никак не быть. Я на - столько же проста, на - сколько во мне хватает сложности. Я – обещание и псевдо - правда, я – ложь и бред. Меня вообще здесь нет. Вы меня придумали.. . а я придумываю всё остальное. Мой мир иллюзий и живых стен, что говорят секундами, рассыпаясь на сотни мелких образов.
Он материализовал свою память по средствам тетради в клетку и чёрной ручки, которую потом дал мне прочесть. Он придумал эту историю, но она закончилась эпик фейлом. Правильнее будет сказать, для него она живёт до сих пор, она очень крепко сидит у него под затылком, как старая и добрая опухоль на чувствах. А что я? Как всегда - небрежно смонтированное кино, дешёвая короткометражка, неясная многим.
Эволюция отношений пришла в упадок, так и не достигнув своего апогея. Отношения между людьми стали чем-то невероятно напоминающим утро Понедельника: тягучая усталость, вечный недосып с кем-то или без, надо заставлять себя идти на работу, а так не хочется. Вот и получается, что все живут одним днём - Понедельником.
В моём сигаретно – зависимом существовании нет места для выходных или будней. В нём нет места ни для чего и кого, даже для меня. Я живу среди всего этого паршивого хлама, но не забочусь о содержании окружающих меня людей. Только в моей памяти, где-то далеко, на полке стоят немые фигуры прошлого, бескровные и обеззараженные лица, по которым иногда я провожу своими холодными пальцами.
Когда я с ним неопределённо спала, всегда ощущала его сердце ниже пупка. Оно было горячее и твёрдое, полное желание и тяжело дававшийся ему контроль над руками. Он сжимал мой позвоночник и проводил пальцами по моим, продавленными кожей, костям. Я слышала, как он меня любит: отчаянно, я гордо отворачивалась к стене.
Знаете, есть такие люди, у которых красивые губы. Они умеют этими губами всё - красиво говорить, врать, казаться и целовать, медленно и со вкусом. Они - стильные люди, таких мало, как верующих в церкви. Он был таким. Таким и остался.
Я его драгоценность и неизвестность, я его верёвка, я его новая жизнь, но мне не нужен он, такой с красивыми губами и непривязанными мыслями. Он пленник, не знающий, что Бастилии уже давно не существует.