Билл, улыбаясь, медленно вошел в комнату, держа в рукахкоробку конфет.
- Хочешь? – он протянул коробку мне.
Я посмотрел на него, наклонив голову.
- Я тебя хочу, - сказал я и потянул его за руку к себе.
- Не обольщайся, - заметил Билл, падая мне на колени и открывая коробку.
- Это почему же? – поинтересовался я, нежно касаясь носом его ушка.
Билл засмеялся.
- Потому что ты мой брат, а братьям не положено слишком часто спать друг сдругом.
- Братьям вообще не положено спать друг с другом, - усмехнулся я.
Билл обхватил мою шею рукой.
- Ну вот видишь, какие мы с тобой неправильные…
Я легко поцеловал его в мочку уха и протянул руку к конфетам.
- Эй, ты же меня хочешь, а не конфеты! – запротестовал Билл, отводя в сторонумои руки.
- Этого я не говорил! – воскликнул я, пытаясь добраться до коробки другойрукой.
- Я слаще любой конфеты! – заявил Билл.
([javascript:;|Продолжить])
- Не сомневаюсь.
Постепенно его руки перестали бороться с моими, а лишь мягко заскользили вверхи легли на мои плечи. Я улыбнулся и взял одну конфету. Билл игриво надул губкии легонько толкнул меня. Я не обратил на это внимания и засунул конфету в рот.И приятно удивился.
- Да, горький, как ты любишь! – радостно заулыбался Билл.
- Ты пожертвовал своей любовью к молочному? – изумленно спросил я.
- Все для любимого брата, - самодовольно протянул он.
- И почему тогда ты жадничал?
Билл снова надул губы, чтобы я понял причину.
- Ай! – вдруг воскликнул я.
- Что?
Я схватился за щеку.
- Черт! Прикусил.
- Кого?
- Язык.
- Так тебе и надо! – восторжествовал Билл.
Я укоризненно посмотрел на него.
- Да ладно ты. Хочешь, я сделаю так, что все пройдет? – невинно глядя в моиглаза, предложил Билл.
- Знаю я, что ты сделаешь… - проворчал я, прикладывая язык к зубам, невольночувствуя кровь. Похоже, прикусил я сильно.
- Что ж ты торопишься, никто у тебя не отберет, - засмеялся Билл.
Всегда, когда прикусываешь язык, бывает нестерпимо больно и обидно. Особенно, когда страдает самый кончик. Кровь пошла практически сразу, и ее почему-то былослишком много. Я сглатывал ее, ощущая привкус железа, такой привычный для меня…
Кровь и шоколад. Это и есть наша жизнь. Наша с Биллом жизнь. Вкус крови, смешивающийся со вкусом горького шоколада с коньяком. Довольно странноеощущение, но до боли знакомое. Поцелуи Билла – такие сладкие, с привкусомметалла – шарика пирсинга – их неотъемлемой части. В нашей любви много боли, обратной стороны наслаждения, порой слишком нужной, чтобы вспомнить о том, зачем мы вообще существуем. Такая желанная любовь, которой не должно бытьвовсе, такая горькая и в то же время сладкая, такая неправильная и осуждаемая, такая острая и такая тайная… Мы стали рабами наших чувств, граничащих сбезумием, мы стали рабами друг друга. Это не остановка между раем и адом, это иесть райский ад, адский рай… Слова «мы не должны» уже давно стерты из нашиммыслей. Жаркие и нежные прикосновения превращаются в пытку, грубый сексстановится верхом блаженства… О нашем маленьком мире, созданном нами только длянас, больше никто не знает. Он полон противоречий, в нем уживаются абсолютнонесопоставимые чувства, такие, как желания и страхи, нежность и резкость, любовь и боль… Кровь и шоколад. Это наша жизнь.
- Больно? – Билл жалостливо посмотрел на мои губы.
- Нет, щекотно! – огрызнулся я, глотая остатки шоколадной крови.
Билл наклонился и поцеловал меня. Его ловкий язычок проник в мой рот, мягкокоснулся неба и ласково дотронулся до моего языка. Лишние прикосновениядоставили мне боль, но вкус его губ, всегда сводящий меня с ума, заставилзакрыть глаза и ласково толкнуть его язык в ответ.
Билл скинул коробку конфет на пол и с удобством расположился на моих коленях, обвивая шею руками и буквально вынуждая меня придерживать его сзади. Я прижалязык к его гладкому небу и лишь изредка шевелил губами, напоминая Биллу исамому себе, что это все-таки поцелуй.
- Какой ты шоколадный! – восхитился Билл, в последний раз пройдясь языком помоим губам. – Кровь сильно шла?
- Ты почувствовал кровь? – спросил я почему-то взволнованно.
- Немножко… А что?
- Ничего.
Билл снова приник к моим губам и повалил на кровать, царапнув ногтем мою щеку.
Кровь и шоколад. Вот она, наша жизнь.