— О ком ты сейчас думал? - поинтересовалась она, но он сделал вид, что смотрит в сторону, в темную складочку штор. Тогда она приподнялась и обеими ладонями повернула его лицо к себе, и опять спросила:

— О ком ты сейчас думал?

— Ни о ком, - сказал он и поцеловал ее в плечо, но плечо ускользнуло, он только мазнул губами по воздуху.

— Ни о ком конкретном, - сказал он, - просто, ну, о некотором голосе. Просто условном голосе.

— Ничьем? - поинтересовалась она.

— Ничьем, - сказал он успокаивающе, - ничьем.

— Как это странно, - сказала она, сворачиваясь в клубок, отгораживаясь от него коленками. - Как странно. Нет, я понимаю, я понимаю, просто странно.

— Ну прости, - сказал он, начиная потихоньку злиться, - ну прости, мне, наверное, вообще не стоило тебе рассказывать.

— Нет, - сказала она, - это ты прости.

Он попробовал отвернуться, но она взяла его за руку, и ему пришлось снова на нее посмотреть.

— Просто голос? - спросила она.

— Да, - сказал он, - просто некоторый голос.

Тогда она дала ему отвернуться. Он пошел в ванную, сел на край стиральной машины и с досадой подумал, что не стоило, конечно, говорить ей про голос, - и еще подумал, что, конечно, он знал этот голос, стонущий у него в голове, когда она выгибается и закусывает палец, голос, шепчущий ему в ухо бессмысленные горячие слова, когда она касается его мочки губами, голос, который тоненько взвизгивает, когда его толчки становятся сильнее и он начинает стонать сам. Конечно, - подумал он и пощелкал ногтем по открытой коробке стирального порошка, - конечно, он знает этот голос: это голос его первой жены, последней женщины, с которой он спал, когда его глухота еще не была абсолютной.