В прошлом году, в начале июля. Солнце светило и пели птицы, всё было идеально для встречи с НЕЙ. Она должна ждать меня там, где я и договорился с ней - на мосту, на этом старом мосту, где я собственно и встретил её впервые. Я был ещё далеко, но уже видел, то есть представлял себе её: её волосы были распущены, её потрясающие тёмные волосы, они всегда пахли чем-то сладким, то ли мёдом, то ли апельсинами. Она никогда не собирала их в пучок, никогда не завязывала хвост, она гордилась ими, и я гордился. Её черты лица были немного строгими и слишком взрослыми, но когда она смеялась эта строгость и взрослость куда-то исчезала, она смеялась так по-детски звонко и по-настоящему, искренне, я люблю её смех и улыбку, её губы не были похожи на губы других девушек, их кончики были немного подняты, и вкус её губ тоже был не такой, как у других, он был немного терпкий, как-будто черёмуха. Её кожа была нежной, когда я брал её за руку, я чувствовал как-будто шёлк скользил прямо по ладони. Приятно и щекотно одновременно. Она, наверное, будет одета в платье, она всегда одевает платья. Она говорит, что не хочет скрывать свои ноги. Да, я люблю её ноги. Да, да, она будет в платье, наверное в синем или зелёном. Это её любимые цвета. А на ногах у неё, наверное, балетки. Она в детстве хотела быть балериной поэтому балетки - это её любимая обувь. Она такая лёгкая, такая непринуждённая. Она никогда не одевает ничего чёрного. Она просто не любит этот цвет. Он напоминает ей о смерти её матери. Поэтому даже в её доме практически нет чёрных вещей. Такая уж она у меня. Она невероятно наивная, она верит людям, даже слишком сильно верит. Но в тоже время, обидеть её не так уж легко, она не обижается на людей. Всегда прощает. Что угодно и кого угодно. Этакая святая она у меня. Я уже подходил к месту, и чем ближе был, тем больше понимал, что люблю её, невероятно люблю. Я подошёл к мосту, но вместо неё увидел девушку с хвостом на голове, в чёрном деловом костюме, в туфлях и с черной сумкой. От Шанель что ли. Я так и не всматривался. Лицевые мышцы девушки были натянуты, она смотрела в сторону и её рот был немного приоткрыт. Это была не она. То есть нет, это была она, но не та. Я стал на месте и не мог пошевельнуться, я почувствовал запах, но не её апельсиновый или медовый, а приторный запах духов. Она не любила духи и не пользовалась ими никогда. Я не понимал. Что с ней? Она повернулась ко мне и, крутя в своё кольцо на указательном пальце, сказала: Прости, я больше не могу. Не хочу. Уезжаю. Я тебя не люблю больше. Прости.
Сразу после нескольких её фраз я понял, что моя девочка умерла, а вместо неё другая, другая девушка, но я всё ещё любил её.
Через несколько дней после ЕЁ уезда я погиб в автокатастрофе. Это было не подстроено, не умышленно. Просто так сошлись обстоятельства. Я любил её.