В своей спальне он представлял её именно такой, праздной и томной, и за то любил.Казалось, что она специально принимала такие удивительные геометрические позы лёжа, что ему непременно хотелось её рисовать.Художником он не был, а потому просто любил нежно, сначала убирал прядку с плечика, затем серёжку трогал на ушке…Когда понимал, что она более не перелистывает глянцы, что она замерла, вслушиваясь в арабскую ночь, он чуть заметно прикасался к её шее губами.

Он ждал, когда тело вздрогнет, когда по пряной коже побегут мурашки, и тело вздрагивало, и мурашки бежали, словно шампанского пузырьки…