читаю Ведьмака — ахуеть просто, как на наши реалии ложится, аж жутко.
На стене стоящего в конце улочки амбара красовалась начертанная известкой надпись: «ЗАНИМАЙСЯ ЛЮБОВЬЮ, А НЕ ВОЙНОЙ». А чуть ниже кто-то накарябал гораздо меньшими буквами: «СРИ КАЖДОЕ УТРО».— Ты лучше в другую сторону гляди, дуралей, — бросил Деннис Кранмер. — Только за чтение таких надписей можно здорово отхватить, а ежели что не вовремя ляпнешь, проучат тебя у столба, кровавую кожу с хребта сдерут. Здесь суд скорый! Очень даже скорый!
— Я видел, — проворчал Ярре, — сапожника в кандалах. Якобы за сеяние дефетизма.
— Это «сеяние», — серьезно сказал краснолюд, потянув паренька за рукав, — скорее всего состояло в том, что, провожая сына в армию, он плакал, вместо того чтобы выкрикивать патриотические лозунги. За более серьезные «посевы» тут карают иначе. Пошли покажу.
Они вышли на небольшую площадь. Ярре попятился, зажав руками нос и рот. На огромной каменной шибенице висело несколько трупов. Некоторые — судя по виду и запаху — висели уже давно.
— Вон тот, — указал Деннис, отгоняя мух, — малевал на стенах и заборах глупые надписи. Тот — утверждал, что война — дело господ и рекрутированные нильфгаардские кметы ему не враги. Третий по пьянке рассказывал такой вот анекдот: «Что есть пика? Это оружие вельмож, палка, у которой на каждом конце — бедняк». А вон там, на самом краю, видишь бабу? Это бордельмаман из армейского борделя на колесах, который она украсила надписью: «Тыкай, солдат, сегодня, потому как завтра уже можешь не суметь».
— И только за это…
— Кроме того, у одной из девочек оказался триппер. А это уже параграф о диверсии и умышленном снижении боеспособности.
— Я понял, господин Кранмер. — Ярре вытянулся так, как, по его мнению, должен был стоять солдат. — Но за меня не беспокойтесь. Я никакой не дефетист…
— Ни хрена ты не понял и не перебивай, потому как я еще не кончил. Последний висяк, тот, что уже как следует провонял, виновен только в том, что в ответ на болтовню провокатора-шпика прореагировал восклицанием: «Вы совершенно правы, милостивый государь, вы совершенно правы. Именно: дважды два — четыре!»