Всё это не вечность, нет. Лишь жалкие отрывки тех чувств, что давно уже высохли и впитались в бетонные щёки пасмурного неба.

Из всего детства я помню лишь две вещи: больничные стены и о второй не будем. Не разбудит огонь глаз, когда ты уже на дне, и это ни чашка с чаем.

Свет только режет ресницы, когда снов нету и графика ни в графе, вылезла за поля, а ты их всю жизнь чертил твёрдо-мягким, безжизненно-серым с сухими прикосновениями карандашом.