Если рассказывать с самого начала, то родился я в апреле восемьдесят восьмого года. Если опустить детали, то я шел домой. Кормить хромого котенка и смотреть канал Дискавери. Есть свинину с салатом и пивом. Судьба-злодейка распорядилась так, что по пути домой я сначала встретил горящий фаер, а потом асфальт и чьи-то руки-ноги. Лицом.
В данный момент я сижу на своей кухне. В одной руке телефонная трубка – в другой пакет со льдом. Вызываю скорую. Скорая приехала быстро. Увезла меня столь же стремительно. Трясемся в газели. За окном – пейзаж. «Зубы целы?» - спрашивает меня врач. Я киваю. «Нос цел?» - снова кивок. «Что и ребра целы?» Ну да, б##, целы. Киваю. «Значит били х###о» - резюмирует врач. Газель приезжает к 7 клинической больнице. Меня провожают в приемное отделение. Везде пахнет йодом и дерьмом. Нейрохирург регистрирует у меня покачивание в позе Ромберга и легкое сотрясение мозга. Тем временем мой правый глаз практически перестает видеть. Доктор посылает меня на рентген, на половине пути к рентгену меня ловит незнакомый мне врач с инсулиновым шприцем и делаем мне укол в предплечье. «Против столбняка» - поясняет он. Рентгеновские снимки никаких патологий не показали. Переломов тоже не показали. И пока эти снимки ничего никому не показывали мне показали где можно переодеться в больничное тряпье. Мое надо будет сдать на склад. Хватаю застиранные штаны и рубаху, сдаю под квитанцию джинсы и рубашку. Рубашка, кстати, опалена. Меланхолично тащусь на 4 этаж в нейрохирургию.
В данный момент я в своей палате. Справа у стенки лежит бомжеватый старичок, слева, у окна два гоповатых больных играют в буру на раздевание с дамочкой из соседней палаты. Она в одном белье. Гопники пьют пиво и закусывают фенозепамом. Им хорошо. Слева посередине, между двумя свободным койками лежит худой мужик в памперсах. Я ложусь на кровать между гопниками и старичком и пытаюсь заснуть.
Итак. В данный момент я лежу на своей жесткой и неудобной кровати с закрытыми глазами и пытаюсь заснуть. Господи! Как я хотел посмотреть сегодня канал Дискавери!
«Ну что, Люся, поиграла ты. Снимай лифчик» - говорит один гопник. «Давай Люб, снимай» - вторит другой. Люся говорит, что ей стыдно. А еще что она переела «фена» и ей ужасно хочется спать. «Так Люсьен, пойдемте разберемся с вами на перекуре» - заявляет первый гопник. Он коротко острижен и у него зашита левая бровь. Шов, завязанный в хирургический узел, болтается у него перед глазами. Они уходят втроем. Люся прикрывается подушкой. Через 15 минут она заходит в палату и просит у меня сигарету. По ее подбородку стекает сперма. Я угощаю ее сигаретой и пытаюсь вырубиться. В палату заходит сестра с какой-то склянкой и говорит, что в нее надо будет утром пописать. Она делает мне укол. Болит попа. Слипаются глаза.
В данный момент утро. Я уже почти сутки в больнице. Передо мной пузырьки с таблетками. Пузырек «У», пузырек «Д», пузырек «В». И большая банка для мочи. Пока я ищу туалет, лечащий врач умудряется сделать обход. Правый глаз не открывается и гноится. Ложусь в кровать и пишу всем слезные смс-ки. Наступает время завтрака и я должен принять таблетки из пузырька «У». Кормили кашей. Было больно жевать. После еды я пошел на перекур и познакомился с мужчиной из соседней палаты. У него сломаны ребра, выбито плечо, забинтована голова. В три часа ночи он спустился к соседям и попросил не шуметь. Вежливо попросил. «Ну короче… один бил битой, другой держал. Ты знаешь как это бывает». Киваю. Хотя и не знаю. Время до обеда проходит незаметно. Один раз меня навещает сестра и мажет лицо зеленкой «от всех болезней». Обед. И я ем таблетки из пузырька с надписью «Д».
Теперь я лежу на кровати и жду посещений. Двух девочек и маму. Маму жду больше. И дольше. Первыми приходят девочки. Пугаются глаза. Поят колой и выясняют, при каких обстоятельствах я получил сотрясение и синяки. Потом приходит мама с другом семьи Сашей. Видит мое состояние и выпадает в осадок. Отворачивается от меня и плачет. Правда, не долго. Очень быстро самообладание к ней возвращается.
В данный момент я сижу в перевязочной, где медсестра промывает мой, покрытый гноем, глаз фурацилином. Я слышу, как мама кричит на врача и как ее успокаивает Саша. Я слышу, как Саша кричит на врача и его успокаивает мама. Я вижу пропуск, который выписал на мое имя врач. Теперь меня может посетить кто угодно и когда угодно. Мама звонит адвокату, а потом уходит. Завтра ко мне придет дознаватель из милиции. Наступает время ужина и я ем таблетки из пузырька с надписью «В», ужинаю и иду курить. В курилке ко мне подходит Люсьен и просит симулировать бессонницу. «Зачем?» - удивляюсь я. «Ну, мне потом таблетки отдашь, я без фена заснуть не могу» «А, сколько у тебя уже есть?» «десять» Ох ни фига себе – думаю. Две таблетки за полчаса 100 килограммовую тушу сбивают с ног, а ей и десяти мало. Осмотрел внимательно ее еще раз и заметил синяки на венах. Все ясно с тобой, девочка. Докуриваю и иду спать. Гопник, который лежит в моей палате только проснулся. Рядом с ним сидит коротко стриженый пациент с зашитой бровью и угощает его пивом. Они мне отвратительны и я пытаюсь отрубиться – отрубиться - отрубиться. Худой мужик в палате орет и зовет командира. От медсестер узнаю что его зовут Андрюша.
Снова утро. Снова завтрак и чай с таблетками. Ко мне забегает медсестра и берет кровь из вены. Потом к моим соседям забегает сестра-хозяйка и дает им выписки. Потом кто-то крадет мой телефон.
В холле на диване сидит мужик в халате с перебинтованной головой. Рядом с ним сидит наркоманка. Халат наполовину распахнут и я вижу что он без трусов. Он говорит Люсьен: «Ничего… Я тут терпинкода купил… ты 10 съешь, я 10 съем и хорошо будет». Она смотрит на него так, как смотрят на родного отца или на далай-ламу. У него с лица не сходит глупая улыбка
Открываются двери лифта. Пришли менты. Будут разбираться по поводу кражи моего телефона. «Четвертый раз за неделю!» - возмущается следователь. Через 5 минут появляется мама, принесшая мне тонны еды и они отходят поговорить с этим милиционером. До меня доносятся обрывки разговора «Значительный…» - это мама говорит. «Незначительный…» - это мент. И добавляет потом «Так положено». Милиционер подходит ко мне, диктует текст заявления. «Нанесенный мне ущерб считать незначительным» смотрю на маму. Мама кивает. Вывожу ручкой слово «незначительным» ставлю число и подпись. Следом приходит дознаватель для заведения уголовного дела. Он беседует со мной долго, обсасывает каждую подробность, хотя я больше половины драки не помню – лежал без сознания. Мент берет у меня телефоны пары свидетелей и отбывает. Скоро уходит и мама, а я принимаю таблетки из пузырька с надписью «Д» и плетусь на обед.
После обеда меня ждало внеплановое посещение. В больницу заглянул одноклассник, которого я не видел полтора года. Заглянул по весьма грустному поводу. Убили парня, с которым мы учились с седьмого по девятый класс. Завтра похороны. Глотаю слюну, стою и курю одну за одной. Грустно и страшно. Меланхолию нарушают два парня и девчонка. Они приносят мне книжку про Тима Лири «спасибо, мне как раз запретили читать», плюшевого зайца и воздушные шарики. Одноклассник быстро прощается и вежливо уходит. Или вежливо прощается и быстро уходит. Я не разобрал. Все желают мне скорейшего выздоровления. Я улыбаюсь, тру заплывший глаз.
Через некоторые время посетители меня покидают, а я иду ужинать. Я съедаю таблетки из пузырька с надписью «В».
В данный момент вечер. Я знакомлюсь с новеньким в палате. Го зовут Миша, ему 30 лет, он попал в ДТП. Миша слушает рэп на телефоне и любит вкусно поесть. Мы разговариваем некоторое время, а потом ложимся спать. Я еще не знаю, что проснусь в два часа ночи.
«ЛОМАЙТЕ ДВЕРЬ!» доносятся крики из коридора. А из соседней палаты – «А помогите! Режут! РЕЖУТ!!!» Миша спит крепким сном. Кричащим подвывает Андрюша. Сейчас два часа ночи. В соседней палате в пациента случился приступ белой горячки. Он заперся и вооружился ножом. Взломом двери руководит гопник с узлом на брови. Он говорит: «Б##, два года двери ломал и эту сломаю!» На следующем перекуре я узнаю, что он служил в Чечне чем-то среднем между участковым и спецназовцем. Двери ломаем всем отделением плюс охранник и плюс дежурный врач с третьего этажа. Безрезультатно. Наконец подъезжает на лифте вызванная милиция. ОМОНовцы. Они одни ударом вышибают дверь – по палате разлетаются во все стороны щепки, падает холодильник, подпирающий ее – и крутят худенького (ну точь-в-точь Андрюша из моей палаты) старичка с ножом. Финальный аккорд – нож, выбитый из его рук разбивает окно. Пока врачи решают куда деть четырех больных из палаты без двери и окна мы дружно всей мужской половиной отделения идем курить на лестницу. Встречаем там удолбанную Люсьен. Она просит фенозепама. Я иду спать.
Четвертый день в больнице. Таблетки мне больше не дают, зато колят после завтрака 15 кубиков пирацетама в вену. У меня двое новых соседей. Водитель автобуса номер 101 с каким-то чудным чувашским именем и дряхлый мужичок Толя Скороделов. Скороделову 36 лет, хотя выглядит он на уверенный полтинник. На его фоне мы с Мишей и чувашем выглядим однокашниками. «Счастливый девятый бэ».
Чуваш рассказывает как попал в больницу: «Ну у нас парень работает. После десантуры. Он все прикалывался головой бутылки бить. Ну я и попробовал. Правда мне никто не сказал, что полную надо было.» «Настоящий му###» - сказал позже про него Миша.
Меня вызывают к окулисту, Я смотрю сквозь свой прикрытый глаз на табличку символов. Расплывается. Читаю что-то вроде «шиломвыебаны». Врач не глядя на меня пишет что-то на листке бумаги. Не оборачиваясь говорит: «Зрение нарушалось?» «Нет». «В глазах двоится?» «Да, в правом». «Это из-за слезоотделения. Свободны. Следующий!» Прихожу в палату. В палате меня смотрит лор. Точнее смотрит на меня, на синяки за ушами. Что-то пишет и выходит. Я, немного встревоженный захожу к лечащему врачу, который что-то говорит мне, сидя ко мне спиной. Через халат на футболке просвечивается надпись: «Теннисный клуб «МЕДИК»» Поясняю, что не слышу. Поворачивается. «Приходите через полчаса». Я честно пытался ему объяснить что меня не устраивает качество лечения, потом плюнул и сказал, что у многих мужчин одно яйцо больше другого, но иногда некоторые стремятся доказать что каждое большего другого. Как у Чака Норриса. Он пробормотал что-то и попросил меня выйти.
Я пошел в курилку. Мама будет вечером. Надо бы как-то убить время до обеда. После пары сигарет пошел ходуном пол, и я отправился в палату намазываться гелем против синяков. За этим процессом меня застала одна девушка, красивая и очень мне знакомая. Так что я вытащился из больничной хандры и пошел гулять, обозревать больничные окрестности. Прогулял я обед, и догулял почти до ужина. Пришел в палату и лег дремать. Чуваш предложил выпить, я перевернулся на другой бог и продолжил дремать. Разбудила меня мама. С ней мы недолго посидели в больничном парке, я получил свою порцию вкусностей и двинул досыпать свой сон. По пути встретил Люсьен. Она с безумными глазами просила фенозепама, покурить и конопли из филевского парка. Ночью она пыталась покончить с собой. Охранник ее вытаскивал из окна.
В данный момент утро. Я лежу в палате и смотрю в потолок. Чуваш уже умывается, суетится.. Всем предлагает налить. К Михее с самого утра приехали пацаны, поэтому он сваливает до ужина. Скороделов бормочет что-то свое. Пришла медсестра. Брать кровь у автобусного водителя. Тут же заходит вторая. «Вы у такого-то кровь берете?» «да» «Мне отлейте 10 кубов…все-все. хорошо» Мне звонит мама. В палате тихо какается на своей койке Андрюша.
Скучный день. Я завтракаю и слушаю, что говорит мужик в халате Люсьен. «Я увезу тебя в Пензу. Будем работать на консервном заводе. Заведем детей… У тебя есть еще фен? Я тебе дам… Соглашайся. Будешь моей женой».
После завтрака как обычно – укол пирацетама в вену. Лежу читаю про Тима Лири и ем бутерброды. Отхлебываю из кружки сок. Время от времени перекидываюсь с чувашем в дурака. Мама приходит после обеда и приносит свежие новости. А также свежие фрукты. Я ее очень люблю. Мою маму.
Снова пропущенный обед и неизвестно как протянувшееся время до ужина. Глотаю горячую пшенку, которая пахнет клеем ПВА и бегу курить. На лестнице какая-то сердобольная женщина пересказывает Любе сценарий «Интердевочки». Она говорит наркоманке: «Вот. Героиня хотела выделится, не захотела нормального счастья с матерью в однокомнатной квартире… и что получилось?» Люська в полу вменяемом состоянии, сидя на корточках повторяет как заведенная «не хочу детей- не хочу детей- не хочу детей». Зову сестер и пытаюсь объяснить сердобольной даме, что в нейрохирургии лежат люди с травмами головы. Что они могут сойти с ума etc… Припоминаю как один товарищ довил белку. «Прямо настоящая белочка?» - удивляется дама. «Нет, белая горячка» - сухо говорю я. Дама смотрит на меня уничижающим взглядом, который так и говорит «Это вы пропили всю романтику! Это вы сторчали весь гуманизм! Из-за вас русское кино в жопе!» и оставляет меня наедине с сигаретами. «А хотел как лучше» - думал я по дороге в палату.
В данный момент утро. Я позавтракаю, получу укол в вену, и буду читать книжку, ждать маму. А может и ждать выписки. Чуваш выписывается и зовет снова всех пить Андрюша воет. Скороделов бормочет. Миша думает.
Проходят утренние процедуры утренний перекур. Жду маму. Мама появляется снабжает меня чипсами и шоколадками и убегает на работу. Понедельник. Суета. Снова читаю книжку. Перед обедом выхожу погулять во двор больницы. Возвращаюсь. Лениво ем суп, похожий по вкусу на соленую воду. Рядом сидит Миша и наворачивает супчик с аппетитом. Просит добавки даже. Позже в курилке я нашел объяснение его поведению. Миша вчера привезли гашиш. И он мне предлагает выкурить вместе с ним по несколько плюшек.
В данный момент мы лежим на кроватях накуренные. Напротив нас – привязанный воющий Андрюша и привязанный бредящий Скороделов. У нашего дряхлого алкаша случился приступ «белочки». Мы с Мишей сидим на кроватях, едим чипсы и давимся смехом. «Почти как в вип - зале кино» - говорит Миша. «КИНГКОНГ! Ломай Дверь»– орет Скороделов. «паселна…уй» - вполне отчетливо добавляет Андрюша.
Так проходит время до ужина. Потом мы едим, накуриваемся и снова смеемся. В районе десяти вечера жалуемся сестре на бессонницу и получаем по паре таблеток фенозепама «на догон». Спим так крепко, что просыпаем завтрак.
Утро. Укол пирацетама. Миша зовет докурить гашиш. До обеда лежу на койке, доедая остатки чипсов и допивая вишневый сок, изредка выползая на перекур. За обедом прошу добавки первого. Люсьен выписали. Ее жених грустит и ничего не ест. Скороделов поправился и перестал бредить. У Андрюши тоже улучшение. Вполне отчетливо матерится.
Перед ужином приходит мама и говорит, что завтра меня выписывают. Глупо улыбаюсь и ем бутерброды с колбасой. Ночью долго не могу заснуть, но просить фенозепам почему-то не иду. Завтра все это кончится, думаю я, засыпая.