Я не изменила ни одного имени, даже свое. Я еще в самом начале приняла решение рассказать всю правду. Без рифм, без словестных уловок. Но думаю, когда вы прочтете, все станет понятно. Я собрала свидетельства о событиях, которые не могла лично видеть: о жизни в тюрьме, об эвакуации Данкирка, обо всем. Но в результате эта честность оказалась безжалостна ко мне. Я уже не знала и даже представить не могла, зачем писала этот роман. Мне помешала честность и даже реальность. Потому что в реальности я не набралась храбрости навестить сестру в июне, 40-го года. Я так и не съездила к ней. И сцена, где я раскаиваюсь перед ними, вымышлена, придумана. В реальности этого просто не могло быть, потому что Робби Тёрнер умер от сепсиса в местечке Брэй в последний день эвакуации. Мне так и не удалось помириться со своей сестрой Сисилией, потому что она погибла 15 октября 1940 года, когда взрыв бомбы уничтожил газовые и водные коммуникации на станции подземки в Болхоме. Так что моей сестре и Робби не посчастливилось провести жизнь вместе.Чего они хотели и чего заслуживали. И все эти годы я ведь…Все эти годы я знала, что именно я помешала этому.Но без надежды не обойтись. Какое удовлетворение читать и вынести из такого финала, как этот? Поэтому в книге я просто даю Робби и Сисилии то, чего их лишила реальность. Я делаю это не от слабости или от желания отвертеться. Это последний акт милосердия. Я дала им счастье быть вместе.

Искупление.