— Я с вами не еду, — твердо повторила девушка, уставившись на сцепленные пальцы, словно в них была зажата ее решимость. — Больно надо мне такое счастье — постоянно трястись, чтобы один чего-нибудь не украл, а второй кого-нибудь не убил! Пока не поклянетесь, что вот с этой самой щепки Жар перестает воровать, а Альк — задираться со всеми подряд, я с места не тронусь!

— Клянусь! — с горячностью матерого клятвопреступника заверил ее Жар. — Хольгой клянусь, что больше никогда и ни за…

— Не Хольгой! — сурово перебила Рыска, выучившая все его штучки. — Клянись, что у тебя руки отсохнут и ноги отнимутся, если соврешь!

Друг дрогнул, но повторил — с куда меньшей охотой. Без Хольги худо-бедно прожить можно, а попробуй без рук?!

— Альк? — выжидательно поглядела на белокосого девушка.

— Предлагаешь мне, — медленно, словно не совсем уловив смысл услышанного, проговорил саврянин, — связать себя благородной клятвой Хаскилей с какой-то… весчанской девкой?

— То есть ты нас бросаешь? — дрогнувшим голосом уточнила Рыска. На самом деле расставаться ни с Альком, ни с Жаром ей вовсе не хотелось, но если не призвать их к порядку сейчас, то дальше будет только хуже!

— Нет. Но это вовсе не отменяет того, что вы ничтожества, с которыми я якшаюсь только от большой нужды! — Саврянин отвернулся и продолжил путь.

— А клятву?! — возмущенно завопили ему в спину друзья.

— Клянусь, — с отвращением выплюнул Альк. — А если нарушу, то пусть у ворюги руки отсохнут и ноги отнимутся!

(с) О.Громыко