внезапно лютая зима. минус двадцать два ввинчиваются в зазоры между кедами и джинсами, в рукава, за воротник и забавно примораживают мимику, невозможно говорить быстро и внятно; телефон подвисает с отвычки, наушники гнутся только вручную, как проволока, шарф от дыхания индевеет, воздух жжется так, что кажется, будто дышишь чистой водкой, но я такое люблю: в кондопоге, в тринадцать, лоснящийся и сонный, иногда вспоминаешь это ощущение, и оно кажется сказкой.