Я говорю с людьми про: BDSM (я предлагаю рассказать мне о себе исключительно выбором BD, DS или SM); ничто (алкоголь, дела, погода, новые осенние сапоги, красная помада); города (Лондон осенью, Париж в августе, Рим весной, море в остальное время года); риск ("да" или "нет" - не выше).
Я говорю с людьми про то, как: чувствовать себя кем-то, но не быть им (внутренние ощущения без внешних проявлений); как трудно даются тексты (большой объем всего прочего и это вытесняет любые мысли); как страшно ослепнуть и куда после этого жить; как сложно приспособиться к этой минусовой погоде.
Я говорю сама с собой про, что не вмещается в формат бесед с окружающими. Следовательно, я говорю с собой про всё остальное. Хотя вру: сегодня я рассказывала папе, как плохо быть главным редактором, если ты не можешь жить с ненавистью.
Мне нужно одеваться теплее (горло снова болит), быть немного скромнее в своих запросах и купить новую тушь. И сделать миллион заданий. И уснуть на три века. Я даже не могу посмотреть фильм, про который мне говорил К., потому что я занимаюсь другими вещами.
Эта зима начинается так паршиво, а гороскоп на 2011 год так светит прекрасным, что сейчас у меня исключительно кровь кишки сатана (пользуясь случаем, передаю привет твиттеру) холодные руки, синяки под глазами и сны про бездомных котят. Я думаю на такие темы, о которых в нормальном обществе не говорят. Я читала "Однорукий аплодисмент" (Говард, ты ненормальный) и в конце книги презирала всех главных героев. Я смотрела "Жена путешественника во времени" и ревела в конце. У меня жизнь и я ненавижу в ней почти всех, хотя не уверена, что последнее следствие первого. Вообще, особенность меня состоит в том, что я могу говорить очень быстро, с бешенными повторами, но зато собеседник быстро заткнется и уйдет куда-нибудь. Это удобно. Честер ласково поет уже который год о том, что это его декабрь. Я не спорю, мне все равно, чей он. Я вообще ни о чем не спорю, кроме этичности речей и действий. Мне кажется, что отсутствие нужных девачковых вещей (свитер, объятие, поцелуй в нос) приводит к такому огромному количеству свободы, что я теряюсь и абсолютно не знаю, что с ней делать. Мне не нужно столько, честное слово. Я просто мерзну и печатаю буквы, придумывая очередную тему для всего.
А в конце выясняется, что единственное, о чем я не говорю с людьми - это о любви. Я не хочу говорить об этом. У меня зима, нет свитера и черного чая. Зато есть длинный пуховик. И сложное слово "охуетьуроды". И, как завещал Платон, бессмертие души.
Привет.