Я могу быть грубой – и неземной,
Чтобы дни – горячечны, ночи – кратки;
Чтобы провоцировать беспорядки;
Я умею в салки, слова и прятки,
Только ты не хочешь играть со мной.
Я могу за Стражу и Короля,
За Осла, Разбойницу, Трубадура, –
Но сижу и губы грызу, как дура,
И из слёзных желёз – литература,
А в раскрасках – выжженная земля.
Не губи: в каком-нибудь ноябре
Я ещё смогу тебе пригодиться –
И живой, и мёртвой, как та водица –
Только ты не хочешь со мной водиться;
Без тебя не радостно во дворе.
Я могу тихонько спуститься с крыш,
Как лукавый, добрый Оле-Лукойе;
Как же мне оставить тебя в покое,
Если без меня ты совсем не спишь?
(Фрёкен Бок вздохнет во сне: «Что такое?
Ты хорошим мужем ей стал, Малыш» ;).
Я могу смириться и ждать, как Лис –
И зевать, и красный, как перец чили
Язычок вытягивать; не учили
Отвечать за тех, кого приручили?
Да, ты прав: мы сами не береглись.
Я ведь интересней несметных орд
Всех твоих игрушек; ты мной раскокал
Столько ваз, витрин и оконных стёкол!
Ты ведь мне один Финист Ясный Сокол.
Или Финист Ясный Аэропорт.
Я найду, добуду – назначат казнь,
А я вывернусь, и сбегу, да и обвенчаюсь
С царской дочкой, а царь мне со своего плеча даст…
Лишь бы билась внутри, как пульс, нутряная чьятость.
Долгожданная, оглушительная твоязнь.
Я бы стала непобедимая, словно рать
Грозных роботов, даже тех, что в приставке Денди.
Мы летали бы над землей – Питер Пэн и Венди.
Только ты, дурачок, не хочешь со мной играть.