мама, она обзывает меня джентльменом
я с ней становлюсь нелепым, почти карманным.
посмотрит на каждого мэна, читай – измена,
такая теперь на душе дармовая рана.

мама, я просто трясу породой, тусуюсь рядом.
срываю цветы ее рук по дороге к дому
может это любовь, мама, но, очень вряд ли
подышит три дня, потом умирает – долго.

мама, я не замечаю вокруг никого кроме,
ресницы в чужом глазу, в воротах – гола.
я так безнадежен с ней, мама, я так скромен
я даже пока не представил ее голой

и если бы мне сказали, что все тщетно,
ушел по-мужски бы давно ханжой и хамом.
так сложно быть благородным, мама, тупым и щедрым
культурно отмалчиваться от нее стихами.

я просто туплю мама, все это губные гармоны,
тестастеройды с неба, кровавые барабаны.
она подымает бокал над собой микрофонно, я пью патроны
таблеток, хриплю как дисторшн под меццо-сопрано.

а скоро дорога, мама, голодные сумки,
под левым крылом тридцать семь, реактивные вихри…
у нас остаются, как в песенке, мама, последние сутки
горюче-короткое время на вдох
и на выход