Поутру, кроме всего прочего, ему нужно не забыть одеть маску. Он делает это каждый день, включая выходные и праздники. Его маска отточена до совершенства. И совсем не важно, что под ней. Ведь этого никто не видит.
Кроме него.
И все его чувства выражает эта маска. Если он радуется, это заразительно. Если он грустит, его всегда становится жалко. Если он обижен, его лицо выражает огорчение, но не желание мести, и каждый стремится пожалеть его. Но это только сверху. А что под маской, не знает никто.
Кроме него.
Когда он говорит люблю – это маска. Когда он говорит прощай – это маска. Когда он смотрит в глаза – это маска. Когда он машет рукой – это маска. Когда он включает чайник – это маска. И каждый шаг его – это маска. Но этого не поймёт никто.
Кроме него.
Но вечером, когда он возвращается в свою одинокую квартиру, он снимает маску. Маску, ставшую частью Его. Это мучительно больно. С каждым её куском, он отдирает кусок Себя. На его лице открываются раны, а на теле кровоточат мозоли. Он боится посмотреть в зеркало. Он почти калека, и вылечить его практически невозможно. Он знает, что однажды вся желчь и кровь, весь гной, скопившийся внутри него, вырвется наружу, и он попросту захлебнётся, но изменить ничего и не пытается. Он просто идёт спать, проклиная тот день, когда впервые одел маску, желая всё изменить. А завтра он просто встанет и оденет её снова, и создаст впечатление, что у него всё в порядке, и будет казаться частью Толпы. Но никто из этой толпы не чувствовал вчера вечером той мучительной боли.
Кроме него.