И ладно, если бы всё плохо. Это очень просто, когда всёплохотакчтохотьобстенку - тогда можно реветь в голос и себя жалеть, и ругать за всё - за сказанное, за несказанное, за то что щеки из-за ушей торчат и уши из-за щек, за то, что ни с кем не общаешься и за то, что постоянно забиваешь на дела. Или, допустим, когда ходишь счастливый и всячески влюбленный - тоже просто. Ходишь и мыслями всё поглаживаешь воспоминания - цвет глаз там, прядь волос на лбу, царапинки на руках… на пальцах бьются ощущения; как с бабочкиных крыльев - стираешь пыльцу потихонечку, чтоб надолго хватило. Впрочем, всё равно забываешь, что без пыльцы потом не взлетит, а поползет тихо помирать в своем уголку и на крыльях - уже песок будет шелестеть - ну да, это всё потом. Когда вокруг снег и можно башкой в сугроб - тоже просто. Сложно бежать по широкому полю, когда вот оно, направо - ух, необъятное, невдыхаемое, и налево - дальше неба, дальше солнца. И за спиной просторы невиданные и впереди дороги непройденные. И нужно бежать, бежать, а трава высокая заплетает ноги, тянет к себе, и кузнечики, как будто бы в ушах сидят эти кузнечики, а не бежать - задохнешься. А еще сложно по канату идти, когда нету каната. А идешь с двумя кувшинами, до краев полными, в каждой руке и нужно не расплескать, ноги ставить аккуратно, и от этого так сладко, и руки напряженные, и всё тело в струнку… и срываешься, летишь к чертовой матери, мир вокруг в блестящих каплях, в глиняных осколках разбитых кувшинов. И очень сложно говорить - когда знаешь, что каждое слово - это новый шаг по канату, которого нет. И теряешься в этих словах, несказанных, необъятных, заплетаешься и падаешь, разбивая коленки об сухую подсолнечную землю. Романтика - это когда один против всех, но в поисках того, кто за тебя. За романтику бьют больно - потому что отблески алюминиевого меча режут глаза. Романтика - это когда лицо закрыто забралом. Если постучать - может, откроют? Всё равно пустяки, встану, облизывая растрескавшиеся губы, стряхну грязь с платья и снова пойду к колодцу, по дороге пытаясь вспомнить, остался ли еще хоть один неразбитый кувшин. В конце концов Колобок не плакал, когда Лисица съела его и довольно улыбнулась. Просто не успел. В конце концов маленький спартанец не плакал, когда Лисенок, спрятанный за пазухой, грыз его живот. Просто не умел. Да и в конце концов Маленький Принц не плакал, когда Лис расцарапал его душу и оставил сохнуть на ветру. Потому что так бы было нечестно.