И когда первый снег сошел с замерзшего асфальта, превратившись в осеннюю слякоть под слабым солнцем. А до ее дня рождения оставалось полгода, она встретила странность всей своей жизни.
Он стоял на остановке и курил. Курил так самозабвенно, как в фильмах. Выпускал едкий густой дым из кольца бархатных губ, и тут же вдыхал его легкими. На улице было -11, а он был в свитере и джинсах. За отведенных судьбой 48 часов, она в его глазах прочитала всю его жизнь. Он не ел шоколад, и не носил черных вещей. В его квартире было два болонка, на одном из которых жил черный пушистый кот. Кот не был его домашним питомцем, он его не кормил, не гладил вечерами перед телевизором. Возможно, он даже не знал, что балкон в столовой облюбовал уличный бродяга. Он не пил чай, только кофе. А в кухонных шкафчиках, стояли три ряда аккуратно составленных различных сортов чая в баночках и коробочках. На мой вопросительный взгляд он рассказал о сестре, которая боролась с голодом тем, что составляла всю кухонную утварь и еду в строгом порядке. Через два месяца она влюбилась и начала есть так много, что врач посадил ее на диету. Он потрясающе готовил завтраки. Он принимал душ вечерами, особенно, перед тем как лечь с ней в постель. В ванной комнате не было ничего кроме ванной, деревянной скамьи и трех крючков-вешалок на стене. Даже свет шел от огромного количества свечей расставленных повсюду. Он целовал ее спину. До утра мог просидеть в скайпе, и собирал точилки для карандашей. Он писал. Писал о политике, сигаретах и вреде любви. Не мог выдавить из себя и одного предложения за два часа, а порой за минут тридцать выдавал текст на две страницы. О качестве спорить не приходилось, он был хорош во всем. Он дарил ей цветы в горшках и приносил их в свою квартиру. Скоро на подоконнике стояла малютка драцена, цветущая чайная роза, фиалка с парой нежно-фиолетовых цветов и вредная пассифлора. Он расчесывал ей волосы два раза в день, а ночью привязывал к кровати шелковыми шарфами. Он не любил, когда она носила его рубашки и футболки. Поэтому еще в первый день знакомства он купил ей пижаму из 100% хлопка, с одним единственным красным маком на груди. За два дня пижама так и не увидела свет, пролежав запечатанной в бумажном пакете из магазина. За едой она смотрела на него как завороженная. Она боялась есть в его присутствие, боялась показаться неуклюжей. Тогда он кормил ее сам. Он читал мужские журналы и цитировал на память свои любимые стихи. Он вел дневник. И она знала, что записи под датами 25.12 и 26.12 будут о ней. Хотя совсем не была в этом уверена. Если подумать он был заботлив, щедр, нежен и добр к ней. Но какая-то молчаливая отчужденность сохраняла ту дистанцию между ними, которую не разглядеть даже в микроскоп. В понедельник утром она и не вспомнила, как его зовут. А знала ли она вообще? Он ведь был всего лишь странностью в ее короткие выходные.