Говорит Аиду Персефона:
" - Держишь ты меня в чёрном теле,
Ни машины, ни телефона,
Ни песца в шкафу, в самом деле.
У золовки моей, у Геры,
Полон дом серебра и злата,
По утрам ей поют Гомеры,
А у нас лишь ШурА поддатый.
У неё на руках болонка,
А у нас растолстевший Цербер,
Она ездит на Кипр с ребёнком,
А у нас - то тайга, то север.
У неё Ганимед дворецким -
Златокудрый да волоокий,
А у нас этот Харон мерзкий -
Колченогий да кособокий.
У неё там пиры да блядки,
Без обиды да без цензуры…
В общем, всё у неё в порядке,
Пофартило по жизни дуре.
Повезло с мужиком, заразе,
Он пробился, в авторитете.
Ну, а мы - в подземелье грязном,
Мертвяки, тараканы, ветер… "

Отвечает Аид супруге,
Головой покачав: "А знаешь,
Что грызутся они как суки,
Дверь квартирную закрывая.
Что давно ни любви, ни веры -
Проститутки, альфонсы, драки…
И милее всего для Геры
На просвет водяные знаки.
Что для Зевса всего надёжней -
Откупиться и пить втихую…
Неужели ты хочешь тоже
Роскошь,
Ложь
И любовь такую?"