Есть кое-что хуже ночного приезда в больницу. Это ночной приезд в ветеринарную лечебницу. Темнота, мокрый снег хлопьями в лицо, бьющийся в руках кролик с огромными несчастными глазами, добродушные комментарии таксиста, мол, "чуть что можно с картошкой зажарить".
У входа курят два нормальных таких бугая – кто это вообще? – только что изрядно откушавшие, как подсказывает обоняние, пивка, и приветливые, словно фрезерные станки. Оказывается, это доктора, то бишь, ветеринары. Тут, как всегда в критические моменты, начинают всплывать идиотские истории из жизни подруг про то, как "записалась к гинекологу, а он оказался престарелым мужиком, но когда медсестра назвала его "доктор врач", я сбежала прямо из кабинета". Но мне не до смеха – "доктора врачи" и мой кролик взаимно не рады друг другу.
В ветлечебнице, как в любой человеческой больнице, плачут. Плачет женщина. Сквозь приоткрытую дверь видно: перед ней на кушетке лежит кокер-спаниель с высунутым языком и страдающими, плачущими глазами. К нему подведена капельница, у него тяжело вздымаются бока, он медленно-медленно моргает. Хозяйка гладит его, говорит что-то доброе вполголоса. Взгляд пса проясняется, он пытается приподнять голову… Но не может. Беспомощность, боль, непонимание, доверие.
Сердце у меня в один миг оказывается в горле и делает несколько медленных толчков. Невыносимо грустно, и уже хочется плакать.
Кролика, хрипящего и совсем уже безумного от страха, без лишних сантиментов и без единой эмоции на лице хватают одной рукой за уши, другой – за шею.
"Вы что?! С ним нельзя так!" – и тут уж слезы двумя фонтанами.
Меня выставляют из кабинета, непрозрачно давая понять, что я истеричка. Глаза у моего Бонни, который изначально по задумке "Бонапарт", закатываются. Кажется, что он уже полуживой.
Я сижу напротив кабинета и вспоминаю, что пару лет назад, когда мне накладывали пять швов на подбородок, которым я пересчитала ступеньки факультета, было нестрашно. С льющейся на новую блузку кровью, с безумным каким-то хирургом, который все удивлялся, почему я не сломала челюсть, с избитым бомжом, который выл под дверью кабинета на одной ноте "ой, плохо мнеее" – было нестрашно.
А здесь и сейчас меня колотит от ужаса. Потому что ушастый дурак может погибнуть, потому что я несу за него ответственность, потому что я точно вижу, что тем людям в кабинете все равно. Кокер-спаниель тихо подвывает. Беспомощность, боль, непонимание, доверие. Я реву и реву от страха.
С Бонни, впрочем, все оказывается нормально. Порезался о прутья клетки, началось воспаление – все лечится уколами. Кровожадно предлагают за отдельную плату кастрировать, когда оклемается. А то, мол, слишком нервный и избалованный жизнью. И по-прежнему ни эмоции. Ровным счетом ничего, кроме раздражения и желания, чтобы "больные" хозяева со своими больными "котами-собаками-кроликами-попугаями" поскорее расплатились и убрались восвояси.
И нет, это не "профессиональное", как мы любим говорить, когда сталкиваемся с безразличием тех, кто давал клятву Гиппократа. Это человеческое. Это механическое выполнение работы, которая просто приносит деньги, и нежелание расплескать свои эмоциональные ресурсы даже на миллиграмм.
В одном "доктора врачи" правы – Бонни действительно повезло. На улице десятками умирают в сугробах собаки с отмороженными лапами, парализованные кошки. Те, кого сначала предали и выбросили на улицу, потом сбили машиной и оставили умирать, а иногда помогли – облили керосином или положили в рот, который хотел есть, петарду.
В одной из социальных сетей в группе "Животные-инвалиды" я читаю: "собака весь день лежала на обочине и кричала, но все проходили мимо", "беременную кошку избили и оставили умирать", "котенка с выбитым глазом отказались оперировать" – и задыхаюсь от ярости.
Сделать репост – самый простой и малоэффективный шаг, поднять пятую точку и найти деньги на лекарства – следующий, подобрать умирающего четвероногого – уже что-то. Спасти – кажется, почти нереальное счастье.
Недавно мы с одногруппниками решали, куда отдать деньги, миллион, который нам всучили за какую-то учебную газету. И метались, страшно сказать, между девочкой-инвалидом и приютом для животных. "Ты ненормальная вообще? Какие, к черту, собаки-кошки? Человек живет без ног! Если тебе ноги завтра оторвет, я посмотрю, про каких животных ты думать будешь!" – кричит одногруппник.
Честно сказать, если мне оторвет ноги, не знаю, буду ли я думать об искалеченных животных больше, чем о себе. Но пока мне вспомнилось только то, как на одной из акций Общества защиты животных "Эгида" девушка-волонтер носила на руках щенка. Щенку хозяин-алкаш кухонным ножом отрезал лапы. Просто так. А потом выбросил на улицу – умирать.
С тех пор плохо прооперированный щенок кричит в голос, когда к нему подходят мужчины, никогда не сможет передвигаться сам и обречен на одиночество.
"Венец природы" разучился (расхотел?) заботиться о тех, кто слабее. "Венец природы" научился называть идиотами тех, кто пытается это делать.
Деньги общим голосованием решили отдать девочке, и, дай Бог, они действительно ей помогут. По крайней мере, мне бы искренне этого хотелось.
А куратор мерзко так попросил: "Если денежки отдадите на благотворительность, обязательно сообщите. Напишем про вас на студенческом сайте – гордость будет для института".
взято: https://lady.tut.by/news/columnist/336534.html