Да, я свободен и сейчас, и был свободен за решёткой, потому что по-прежнему выше всего на свете ставлю свободу. Да, разумеется, это заставляло меня порой пить вино, которое приходилось мне не по вкусу, делать то, что оказывалось не по нраву и чего я впредь делать не стану; и от этого на теле моём и на душе - множество шрамов, и я сам наносил людям раны - пришло время, когда я попросил у них прощения, ибо с течением времени понял: я могу делать всё что угодно, кроме одного: не дано мне заставить другого человека следовать за мной в моём безумии, в моей жажде жизни.