Я не любил её, мне просто было в кайф, когда она сопела мирно рядом,
и провожала по утрам влюбленным взглядом. Я не любил ее, мне было хорошо, ни одиночества с ней не было, ни скуки. Мне было по фигу их сколько там ещё, но мне не нравились на ней чужие руки.
Я не любил её, но помнил всё о ней: любимые цветы и тон помады,
всех тараканов в голове и всех друзей. Зачем-то мне всё это было надо.
Я не любил её и никогда не врал, я тормозил её — малыш, всё несерьёзно. Рассказывал, когда и с кем я спал, но сам боялся на щеках увидеть слёзы.
Я не любил её, меня манила страсть, когда шептала: «Хочешь, рядом буду?». Да, я боялся сдаться и пропасть, когда скользили ниже её губы.
Я не любил её, но слушал её пульс, пытался отогреть её ладони. Когда она теряла верный курс. Я возвращал её настойчивым: «Родная…»
Я не любил её, мне нравился в ней шарм, улыбка и ямочки на пояснице.
В попытках отыскать, где мой журавль, я называл её «моя синица».

Я не любил её?