если он не твой родитель и твой брат или сестра, он никогда не узнает как ты рос и чего боялся в детстве. никогда и никто кроме него не будет помнить о тебе столько же или даже больше, чем ты.
если этот человек не взрослел вместе с тобой, он никогда не узнает чем ты дорожил, чего хотел, и к чему стремился. никогда не испытает вместе с тобой той же яркой радости, что и ты от одного и того же события.
если этот человек не обладает теми же знаниями, что и ты, он никогда не поймет, о чем ты говоришь на самом деле. никогда не угадает твоих мыслей, и никогда не сможет удивить тебя. никогда не узнает когда нужно замолчать, а когда говорить.
не важно жив он, или мертв.
я никогда не смогу найти ту грань, за которой заканчивается оценка человека, как набора ценностей и полезных фишек. настолько тонкая, что легко перепутать комфорт и жизненную необходимость.
я, наверное никогда не узнаю, достаточного основания для того, чтобы без всяких оценок приравнять свою жизнь к чужой. где достаточное основание для слепой тревоги за благополучие кого-то кроме себя?
может быть, если оно чувствует твоё тепло, и реагирует на свет, издает звуки. почему не представить, что оно всё понимает, но просто не говорит? дать имя, заботиться и, обладая достаточным количеством веры, думать, что оно тоже дорожит тобой, скучает по тебе, ценит тебя.
должно ли быть живым, то ради чего я буду жить. должно ли подпадать под понятие живого то, что я сделаю своим собеседником. может ли быть достаточным основанием само существование вещи.
я могу согреть камень в руке, я могу подарить ему имя. я могу верить в то, что он узнает меня и понимает.
я могу отметать ненужное до тех пор, пока не останется только тепло моих рук, и мои мысли, глубоко внутри которых спрято не обладающее ни лицом ни именем нечто, обладающее достаточным основанием.
сколько мне нужно на самом деле?
на самом деле мне нужно всё.